Но как? Конец света обычно раз в тысячелетие прогнозируют, на круглые даты. Даже по календарю Майя он отставал от христианского лет на двенадцать. То есть не через пару месяцев и даже не через полгода планировался.
Где я им второй конец света для предотвращения найду так быстро?
Если и превосходить предыдущую землянку, то в чём-нибудь другом. У неё, например, диплом об окончании Академии получен автоматом, а я сама экзамены сдам. Да и мало ли что может подвернуться, прославиться можно не только спасением мира, наверняка есть другие варианты.
Так что, поразмыслив над эмоциональным рассказом Ники о великой любви и великих сражениях, качаю головой.
– Нет, я пока просто учиться буду, магия – это же так интересно. И существа всякие необычные. Потом по другим мирам попутешествую. По мне это веселее, чем спасать мир. Тем более, меня хорошо проинструктировали, я в сокровищницу дракону не полезу, – заключаю я и откусываю пирожок. Ника сглатывает. В её глазах стоят натуральные слёзы. С трудом прожевав, умоляю. – Не смотри на меня так, съешь этот несчастный пирожок, ничего страшного не случится.
– Не могу, – вздыхает Ника, опуская печальный взор на тарелку с пирожками. – Диета у меня магическая, я когда получаю достаточно еды – перестаю её видеть и ощущать. Ни потрогать, ни понюхать – ничего не могу. Даже силой в меня не затолкать.
Водя рукой над пирожками, она пронзительно вздыхает.
Оглядываю её пышный бюст, симпатичные щёчки:
– Слушай, а зачем ты на диете? Тебе мешает? Или из-за парня какого? Если из-за парня – не надо, глупо это.
Вздохнувшая Ника поникает ещё сильнее:
– Это из-за Санаду.
Жуй я сейчас пирожок – поперхнулась бы. А так переспрашиваю:
– Из-за Санаду? Влюбилась, что ли?
– Нет, – Ника отчаянно мотает головой. – Я… я… не из-за него, а потом оказалось, что не надо, и заклинание сняла, но Санаду оно забавляло, поэтому он снова на меня наложил заклинание диеты.
Ника всхлипывает. Глаза у неё огромные, в них – вселенская тоска, губы дрожат. Просто обнять и плакать.
Откладываю остаток пирожка. Я, наверное, пирожки больше есть не смогу. Даже одна: передо мной призраком будет вставать печальный голодный образ Ники на диете.
Цензурных определений этому клыкастому мечтанию жаждущих овампириться девиц нет. Ну разве так можно? Да у Санаду просто нет сердца!
И она ведёт Яслену к выходу. А я, поглаживая обалдевшего от всех этих приключений Марка Аврелия, провожаю девушек рассеянным взглядом: а вдруг и правда тут какие-нибудь заклинания позволяют зверюшек почкованием размножать или копировать… Я же тогда с ума сойду.
Наконец, дверь закрывается, и мы с Никой и Марком Аврелием остаёмся одни.
Ещё миг, и орехи весёлой грохочущей волной валятся со стола. Катятся по полу во все стороны. Взвизгнув, Марк Аврелий бросается спасать сокровища, но куда там.
– Ой, – Ника расстроенно прикрывает клыкастый рот ладошкой. – Я задумалась и не удержала их. – Заметив моё непонимание, она поясняет. – Телекинезом. Я держала их телекинезом, чтобы не рассыпались, а потом задумалась – и вот…
Глядя на то, как стрекочущий от возмущения Марк Аврелий прихватывает орехи и тащит их под мою кровать, я только отмахиваюсь:
– Не переживай, он все соберёт. И вообще всё соберёт, – обращаю внимание на стол Ники: перьев там уже нет, значит, Марк Аврелий до них добрался.
– Поесть что-нибудь осталось? – спрашиваю я и, не удержавшись, зеваю.
***
Так как спешить не надо, я сочетаю полезное с полезным: в непринуждённой беседе узнаю, что, скорее всего, именно из-за абсолютного щита результаты тестирования такие кривые. Разделывая очередной пирожок под голодным взглядом Ники, интересуюсь, почему Алоиз чуть заикаться не стал при упоминании моего земного происхождения и сразу выкатил гору сомнительных инструкций.
И узнаю, что инструкции эти такие идиотские, потому что их только что составили. До меня здесь училась девушка с Земли и всё с ног на голову перевернула до нескольких ремонтов Академии. И спасла мир. Теперь от меня ожидают чего-нибудь такого же эпического.
Но как? Конец света обычно раз в тысячелетие прогнозируют, на круглые даты. Даже по календарю Майя он отставал от христианского лет на двенадцать. То есть не через пару месяцев и даже не через полгода планировался.
Где я им второй конец света для предотвращения найду так быстро?
Если и превосходить предыдущую землянку, то в чём-нибудь другом. У неё, например, диплом об окончании Академии получен автоматом, а я сама экзамены сдам. Да и мало ли что может подвернуться, прославиться можно не только спасением мира, наверняка есть другие варианты.
Так что, поразмыслив над эмоциональным рассказом Ники о великой любви и великих сражениях, качаю головой.
– Нет, я пока просто учиться буду, магия – это же так интересно. И существа всякие необычные. Потом по другим мирам попутешествую. По мне это веселее, чем спасать мир. Тем более, меня хорошо проинструктировали, я в сокровищницу дракону не полезу, – заключаю я и откусываю пирожок. Ника сглатывает. В её глазах стоят натуральные слёзы. С трудом прожевав, умоляю. – Не смотри на меня так, съешь этот несчастный пирожок, ничего страшного не случится.
– Не могу, – вздыхает Ника, опуская печальный взор на тарелку с пирожками. – Диета у меня магическая, я когда получаю достаточно еды – перестаю её видеть и ощущать. Ни потрогать, ни понюхать – ничего не могу. Даже силой в меня не затолкать.
Водя рукой над пирожками, она пронзительно вздыхает.
Оглядываю её пышный бюст, симпатичные щёчки:
– Слушай, а зачем ты на диете? Тебе мешает? Или из-за парня какого? Если из-за парня – не надо, глупо это.
Вздохнувшая Ника поникает ещё сильнее:
– Это из-за Санаду.
Жуй я сейчас пирожок – поперхнулась бы. А так переспрашиваю:
– Из-за Санаду? Влюбилась, что ли?
– Нет, – Ника отчаянно мотает головой. – Я… я… не из-за него, а потом оказалось, что не надо, и заклинание сняла, но Санаду оно забавляло, поэтому он снова на меня наложил заклинание диеты.
Ника всхлипывает. Глаза у неё огромные, в них – вселенская тоска, губы дрожат. Просто обнять и плакать.
Откладываю остаток пирожка. Я, наверное, пирожки больше есть не смогу. Даже одна: передо мной призраком будет вставать печальный голодный образ Ники на диете.
Цензурных определений этому клыкастому мечтанию жаждущих овампириться девиц нет. Ну разве так можно? Да у Санаду просто нет сердца!
Глава 15
– Это достойно мести, – отодвигаю блюдо с пирожками. – Симметрично жёсткого ответа. Что Санаду любит?
