– Удачи! – желает Эзалон поднимающемуся Санаду. Воодушевлённо помахивает победившим кулаком. – Так всё распиши, чтобы и мысли учиться здесь не возникло.
– Я постараюсь, – Санаду останавливается у двери. – Но у меня сегодня несчастливый день, успешного завершения встречи гарантировать не могу.
– Зубы покажи – это хорошо работает! – советует ему в спину Эзалон, вынимая бланк, чтобы пожертвовать карточный выигрыш на нужды Академии драконов.
Ну а Санаду отправляется пугать потенциального студента. Или студентку…
Глава 3
Зависаю в неизвестности… И это не фигура речи: парю в мутном пространстве. Ни пошевелиться, ни вдохнуть. И почему-то это не пугает. Медленно ползут мысли… то ли, как бабушку, инопланетяне приобщают меня к эксперименту оплодотворения, то ли, как предрекали, из-за наследственности у меня крыша потекла. Основательно.
Созерцание неравномерности окружающей мути нарушает смутное движение в ней.
Ну хоть что-то происходит!
Муть вздрагивает. Уплотняется, оседает на коже ощущением сковывающего меня стекла. И только крепче сжав ручку переноски, вдруг осознаю, что снова могу двигаться.
Практически одновременно с этим серая пелена осыпается осколками полупрозрачных кристаллов, и я вместе с переноской оседаю на них, глубоко и резко вдыхаю спёртый воздух.
Перед глазами слегка плывёт, поэтому не сразу удаётся разглядеть стоящего в нескольких метрах от меня… человека?
У моего похитителя чёрные глаза, бледное лицо, костюм в стиле викторианской Англии и поднос с двумя бокалами.
В одном пузырится шампанское, в другом алеет нечто похожее на кровь.
Мы в просторном зале. Похоже, он высечен в скале. С потолка нисходит свет.
Марк Аврелий, возмущённо пища, между прутьев решётки выталкивает осколки серых кристаллов – таких же, как рассыпанные вокруг. Они медленно тают, не оставляя следов. И вместе с ними тает моё ленивое, неестественное спокойствие.
Статный мужчина пронзительно смотрит мне в глаза.
С таким выражением мама и бабушка мои мысли считать пытались. Безуспешно.
– Здравствуйте! – приветствую я: от меня не убудет, зато можно настроить беседу на дружеский лад.
Да и здоровье с таким анемичным цветом лица явно требуется. Мужчине лет тридцать, красивый, а уже так сильно болеет.
Он удивлённо приподнимает брови. Я расстёгиваю пуховик: здесь жара. Мужчина растерянно смотрит на изображение на моей футболке.
– Начинаете со стриптиза? – он вздёргивает бровь.
– Не надо быть таким озабоченным: здесь жарко. О комфорте похищенных вы явно не заботитесь.
Он приподнимает поднос с бокалами:
– Я выпить принёс. С комфортом у нас всё отлично.
И широко улыбается.
Ух, какие клыки!
Похоже, с оценкой цвета лица я поспешила: бледность, возможно, естественное здоровое состояние. Или мёртвое. И он, может, на солнышке сверкает, как бриллиант.
– Зачем вы меня украли?
Смотрю в тёмные глаза и жду рассказа о судьбе родных, невероятных откровений (уж больно схема исчезновения похожа), а он...
– Я вас не похищал, – он вздёргивает подбородок. – Не имею привычки девушек красть. И не надо на меня с таким подозрением смотреть: юношей я тоже не ворую.
Значит, правду рассказывать не хочет. Или не знает. Но мои родные вернулись, значит, и я пройду это испытание.
Осколки скрипят под начищенными ботинками вампира и стремительно растворяются. Жидкости в бокалах даже не вздрагивают от его движения.
– Нам нужно спешить! – Он опускается на колено, нас разделяет поднос с бокалами. Скульптурно чёткое лицо очень близко. Как и завораживающе чёрные глаза. И обволакивающий полушёпотом голос: – От этого зависит твоя жизнь!
Зависит моя жизнь? Поверю на слово – вдруг и правда зависит? А там разберусь. Возмущает одно:
– Так что ж вы тогда время теряли на разглядывание? – Отпустив переноску, поспешно стаскиваю с себя пуховик: вдруг бежать придётся. – Что нужно делать?
На мгновение незнакомец теряется, но тут же продолжает, при каждом слове выпячивая клыки:
– Ты дитя немагического мира. А здесь мир магический. Твоё тело не привыкло к магии, – с театральной трагичностью вещает он. – Увы, она тебя убивает, скоро тебе станет плохо, очень плохо, поэтому ты должна быстро принять решение, которое определит твою дальнейшую судьбу. Решение это важное. Ты должна осознавать, проникнуться им. Верить и желать…
– Что? Что я должна делать? – Смотрю на бокалы между нами. – Выпить?
Оторопев, мужчина отвечает нормальным голосом:
– Ну, в общем, да. Добровольно.
Хватаю бокалы и тяну к губам.
– Эй-эй-эй! – уронив поднос на колено, мужчина перехватывает бокалы поверх моих ладоней. – Тебя разве не учили не пить с незнакомцами?
Кожа у него прохладная, но не ледяная. Подушечки пальцев мягкие. В них бьётся отголосок пульса.
Мы смотрим друг другу в глаза. Чёрные, они затягивают, манят. Не оторваться.
– Так дело жизни и смерти, – неожиданно низким тоном напоминаю я. – Но если для вас это так важно: как вас зовут?
Выпавший поднос соскальзывает с колена мужчины и задевает переноску, недовольно пищит Марк Аврелий, и эти звуки нарушают странное оцепенение.
– Обращайся ко мне Санаду. – Мужчина ослабляет ладонь на бокале с чем-то напоминающим шампанское и крепче сжимает руку на бокале с красным.
И я тоже крепче сжимаю бокал с красным напитком:
– Клеопатра. Приятно познакомиться.
– Кхм… Понятно. Хорошо, держите, – с неожиданным раздражением соглашается Санаду и поднимается, отступает на шаг. – Надо выбрать. От выбора зависит дальнейшая жизнь, судьба. Всё. Поэтому к вопросу надо подойти серьёзно.
– Мы торопимся, – напоминаю я.
Бокалы согреваются в моих руках. Санаду опять смотрит странно.
– Выбрать вдумчиво и быстро, – соглашается он. – Дело в магии. Она вас убивает. Заклинание стазиса замедлило процесс, но чем дольше вы здесь находитесь, тем быстрее магия будет вас убивать, скоро вы ощутите недомогание и…
– Вы это третий раз говорите, я поняла. Что делать-то?
– Это я и пытаюсь объяснить, а кое-кто перебивает.
– Только как-то неясно объясняете. Первый раз, что ли?
Брови у него подскакивают, губы дёргаются:
– Послушай, это официальная встреча, есть правила её проведения, есть протокол. Ты не первая иномирянка, которой я объясняю, но ты первая, кто… так перебивает. А я, между прочим, вампир!
