– Не переживайте, я на романтику не настроена, как и на брак…
И тут до меня в очередной раз доходит.
На это вся я не была настроена из-за наследственности! Только поэтому! Всю романтику я вытравила в себе на корню именно из страха перед болезнью. Но в наших генах передаётся не безумие, а магия!
Это же мне всю жизнь пересмотреть придётся. И планы. Для местных-то я нормальная. И дети мои будут нормальными. И вообще…
– Так! – Смаргивая вздумавшие навернуться слёзы, встряхиваю головой. Полотенце тяжёлой волной скатывается с волос, высвобождая рыжие кудряшки из плена, и, задев плечи, шлёпается на пол. – Так о чём вы хотели поговорить?
– Я хотел попросить вас не распространяться о моём визите. Это не критично, просто если студенты об этом узнают, это вынудит меня чаще наказывать менталистов за неподобающие мысли на занятиях, а мне не слишком хочется это делать.
– Поверьте, я сама с удовольствием забуду этот инцидент и не собиралась его ни с кем обсуждать. Если никто вас не видел, – я присаживаюсь поднять полотенце, и Санаду опускает взгляд вслед за мной, смотрит сверху, – то это останется между нами тремя.
Перехватываю расходящийся на груди халат. Санаду резко вскидывает голову с видом «да не смотрел я в декольте».
– Никто меня не… – начинает он и вдруг замолкает, глядя в сторону письменного стола.
Поднимаясь, оглядываюсь: на горе алых роз восседает Марк Аврелий, сжимая в лапках такой же алый кружевной корсаж.
– Марк Аврелий хоть и рыжий, но соблазнить вас не пытается, – не могу не пошутить я.
– Откуда у вас контрабандное бельё? – Санаду неожиданно серьёзен. – И не надо делать такое возмущённое лицо, этого на вас не было, значит, вы получили его позже.
– Так. – Я смотрю в его тёмные-тёмные глаза. – А откуда вы знаете, что на мне было?
– Я не знаю, что было, я знаю, что на ощупь этого под майкой не было. Это разные вещи!
– Вы меня ещё и щупали?
– Вы сами упали, пришлось ловить. Трудно поймать, не трогая руками. А теперь приходится претензии выслушивать. Не хотите, чтобы вас трогали – не падайте в обморок.
– В следующий раз учту, что в обморок падать нельзя. А бельё. Как и розы. Как и конфеты – от Шаантарэна. Так хорошо он понял ваш запрет на похищение.
Когда Санаду хмурится, его чёрные глаза будто становятся ещё темнее.
– Или выманивает, – не соглашается он. – Соберите все его подарки. Объясню ему ещё раз.
– Хорошо, только если напьётесь – идите к кому-нибудь другому, ладно?
– Да я всего один раз к вам заглянул. Один раз! Вы меня этим всю жизнь попрекать будете?
– Нет, годика мне, думаю, хватит.
Санаду закатывает глаза и качает головой.
Я могла бы поспорить. Потребовать, чтобы он сначала поинтересовался, хочу ли я возвращать подарки. Но Шаантарэн, несмотря на выданные чудо-браслеты с плащом, благодаря которым я могу покинуть Академию без риска словить перегрузку из-за непривычки к такому количеству магии, кажется существом опасным. Если Санаду отвадит его от меня – я буду только благодарна.
Так что отнимаю у Марка Аврелия ажурный кружевной корсажик. Под возмущённый писк вытаскиваю из домика стринги. Вручаю эти сокровища Санаду. Стринги он берёт двумя пальцами и крутит, разглядывая.
– Не волнуйтесь, я их не мерила, – я опускаюсь на колени перед своей кроватью.
– Это хорошо, на них могли быть чары или пропитка из возбуждающих зелий.
Мда, тут не только конфетки, но и бельишко принимать надо с осторожностью.
Прогнувшись, ощупью пытаюсь найти коробку с конфетами. Приходится сунуть голову под кровать: коробка стоит в стороне от того места, где я видела её в прошлый раз. Ну, Марк Аврелий!
Вытаскиваю нижнюю и конфетную части алого сердца.
Чулки, как и пояс к ним, лежат на месте. А вот конфет осталось всего две штуки из дюжины.
Хм!
Куда делись? Марк Аврелий конфеты прежде вроде не таскал. Впрочем, у него стресс от переселения, мало ли, попрятал по норкам.
– Всё в порядке? – уточняет Санаду, нависающий над моей откляченной нижней частью спины.
– Да! – С коробками в руках я отползаю назад.
Поднимаюсь. Миг Санаду смотрит на меня, затем демонстративно – на потолок.
Я складываю обе части коробки друг с другом и освободившейся рукой стягиваю на груди халат.
– Для вашего возраста вы удивительно скромны, – замечаю я и толкаю коробки в грудь Санаду. – Держите.
– На Земле нравы куда свободнее, – Санаду перехватывает коробку. – Здесь существа несколько целомудреннее. Полагаю, вам следует учитывать это при общении.
– Ну да, ну да, – киваю я, поглядывая на стринги и корсаж в его руке. – Целомудренность так и прёт.
– Шаантарэн не местный, – Санаду силой мысли приподнимает конфетную часть коробки и засовывает в выемку полученное бельё. Предварительно оценив лежащее на дне. Накрывает нижнюю часть верхней и постукивает пальцем по пустой выемке. – Конфеты…
– Марк Аврелий растащил. Сама не ела, он их есть не будет, просто заныкал где-то.
– Полагаю, с Никой они подружатся. Она тоже любит конфеты прятать. Во всяких неположенных местах.
Крышу норки я тоже забираю.
– Милый, – ласково обращаюсь к фыркающему Марку Аврелию. – Мы достанем тебе крышу ещё лучше, обещаю!
С каким гневом он смотрит на Санаду, когда я вручаю тому картонное сердечко… то ли смеяться, то ли опасаться за Санаду. Впрочем, вряд ли он будет заходить сюда часто.
Охапку цветов не жалко. Розы красивые, но цветы приятнее от того, кто тебе нравится.
Вручаю огромный букет Санаду.
Он шикарно смотрится с ним и коробкой-сердцем.
– Удачной встречи с Шаантарэном, – желаю я, с трудом сдерживая смех: Санаду словно на свидание собрался.
Представляю, как он вручает всё это кошаку. Букет и сердечко с алым кружевным бельишком…
Губы у меня подрагивают. Сохранить серьёзный вид всё сложнее.
– Это не смешно, – мрачно замечает Санаду.
– А если бы кто-нибудь другой отправлялся к Шаантарэну с букетом алых роз и коробкой белья с кружевными чулками и стрингами?
Уголки губ Санаду вздрагивают, и пусть улыбка у него едва заметная, скорее ехидная, глаза смеются.
– Я бы не упустил случая позубоскалить, – на этот раз он всё же улыбается. – Хорошего вечера.
Вокруг Санаду вспыхивает и оседает серая дымка.
– Защита, совсем забыл, – цыкает он и подходит к двери. – Откройте. Замок настроен на вас.
Открываю перед ним дверь:
