Да уж, Таврос не девушка, грудь плоская и волосы белые.
– Я не видел объявления о том, что вы ищете себе секретаршу, – сообщает он.
– Странно, странно, – качает головой Санаду. – Может, вам зрение проверить?
– Почему Таврос ему не отвечает? – удивляюсь я, глядя на играющего желваками некроманта, у ног которого цветы стремительно вырастают на добрых полметра и раздаются в стороны.
– Это же Санаду! – отвечают мне хором.
И снова смотрят странно.
– Из другого мира, – напоминает Кейт. – Санаду злопамятный, как всякий менталист, а помимо всего прочего теперь ещё и соректор. Но даже до этого с ним спорить было бесполезно.
Соректор, значит… упс. Ну, немного не рассчитала я со своими замечаниями, думала, он простой преподаватель, но он с чувством юмора, не обиделся. Вроде.
А вообще – Санаду молодец: чтобы такую репутацию непобедимого тролля заработать, нужно постараться и хорошо чувствовать, кого и когда можно задевать и насколько. Это не каждый умеет.
Буйно цветущие растения дотягиваются до ладоней Тавроса, и он отдёргивает руки от ставших огромными кустов. Клумба увеличилась примерно вдвое. Какие-то мутанты-переростки, и чёрные цветы в диаметре стали сантиметров двадцать.
– С цветами я закончил. – Таврос бросает на вход в склеп очень-очень многозначительный взгляд. – У меня дела.
– Хорошего вам дня, коллега, и удачного решения дел, – улыбается Санаду, а вслед добавляет. – На вашем месте я бы действительно подумал о смене рода деятельности. С мёртвыми и цветами у вас получается намного лучше, чем с живыми.
Таврос только головой дёргает и ускоряет шаг. Зомби спешат за ним.
– А что это он с цветами сделал? – интересуюсь я.
– Слишком много магии влил, вот они и вымахали, – шепчет конопатая.
– Это некромантские цветы, они питаются от нашей магии, – добавляет Кейт. – Растут тоже. Но Таврос что-то не рассчитал. Или магию не удержал.
– Может, он надеялся таким образом Санаду выгнать? – робко предполагает какая-то девчонка.
– Да его выгонишь, как же…
А Санаду, улыбнувшись входу в склеп, раскрывает книгу и, закинув ногу на ногу, приступает к чтению. Или только делает вид, что читает.
Таврос исчезает из виду.
Студенты чуть расслабляются, но некоторый тонус остаётся. Все наблюдают за Санаду. Этакие крольчата в норке, возле которой лежит питон: вроде и страшно, вроде и не видит питон потенциальных жертв.
– Так и будем сидеть? – интересуюсь я.
– А почему бы не посидеть? – пожимает плечами парень, которого я подвинула, чтобы открыть обзор на происходящее снаружи.
– Вам всем делать нечего? – окидываю ближайших студентов взглядом. – Уроки там, свиданки, уборка в комнате…
– Уроки можно и мысленно повторять.
– Я уже прибралась, – замечает конопатая.
– А сейчас чем не свидание? – улыбчивый парень подмигивает Кейт.
– Сюда заходить запрещено? – не понимаю я. – Почему вы так боитесь выйти?
– Не запрещено.
– Но там же Санаду.
– Мало ли, что он сделает.
– И что он может сделать? – снова удивляюсь я, за что опять получаю многочисленные осуждающе-недоуменные взгляды.
– Не хочу, чтобы мои секреты обсуждались во всеуслышание, – признаётся кто-то с галёрки, то есть, из самой глубины пирамиды.
– Лучше уж здесь посижу, чем обращать на себя его внимание.
Санаду снова бросает взгляд на вход и улыбается. Как будто слышит обсуждение. И хотя вся площадь пирамиды забита вроде бы одинаково плотно, пространство перед дверью начинает стремительно освобождается – студенты предпочитают забиться подальше, спрятаться за статуей.
Минута – и между мной и дверью никого не остаётся. Селёдки проявляют чудеса компактности, утрамбовавшись в две третьи части бочки, оставив треть свободной. Даже смелая Кейт отодвигается немного.
Оглядываюсь на живой тетрис: ребята чуть не на плечи друг другу влезли.
– А если Санаду внутрь зайдёт? – спрашиваю я.
– Внутрь вряд ли зайдёт, – отвечает Кейт. – Он же вампир… Ну, вампирская магия и некромантия конфликтны.
– Почему? – задаю я резонный вопрос.
– Был раньше такой лич – Нергал. Очень сильный, – Кейт косится на Огнада. – И богиня смерти Магарет пригласила его в гости. Он её гостеприимства не оценил…
– Вероломно напал на неё! – возмущённо поясняет кто-то из толпы.
– Угрожал ей её же серпом! – добавляет конопатая.
– Она его прокляла, – продолжает Кейт. – Но отпустила. Некромантской магии Нергал лишился, скитался по миру, неспособный умереть.
– А потом Нергал как-то стал богом. И создал вампиров.
Ничего себе карьерный рост у дядечки… Вот что с людьми делает скука и долгая жизнь! От нечего делать дорасти до бога, создать вампиров.
– На вампиров, как на детей его, распространяется проклятие Магарет. Зомби их не любят, не слушаются, агрессивные и бесконтрольные при прочих равных в первую очередь нападают на вампиров.
– И некромантская магия вампирам вроде очень неприятна.
– Не любит вампиров Магарет.
– А здесь находится лич, осенённый её силой. Профессор Санаду, наверное, даже близко подойти не сможет, не то что войти.
– Да, тут же аура богини.
– Никогда не видели, чтобы он заходил внутрь или вообще подходил ближе, чем сейчас.
– Говорят, здесь даже его менталисты от него прятались.
– Да, мы здесь под защитой самой Магарет, – воодушевлённо решает кто-то и получает множество одобрительных возгласов.
Правда, на защищённое Магарет пространство между мной и дверью никто не выходит: предпочитают в тесноте, но подальше от Санаду.
– А мне выйти можно? – оглядываюсь на остальных, на их округлившиеся глаза.
– Смелая, – шепчет кто-то с галёрки.
– Да просто из другого мира, – не соглашается с ним пессимистичного вида парень.
– Не выходи, – просит Кейт. – Он же тогда нас заметит.
Вздыхаю.
С завистью, между прочим, вздыхаю: эти студенческие страхи так умиляют.
Учёба же по сути своей скучна: ну слушаешь лекции, ну читаешь книги, контрольные пишешь. А юная душа требует свершений, преодолений, трепета, экстрима, вот и начинают студенты сами себя накручивать и устраивают себе приключения и преодоления. Развлекаются, так сказать, по мере возможностей. И, самое главное, со всей энергией юности в невероятность своих переживаний верят. Потом будут ностальгировать об этих счастливых временах.
