Аккуратно подпрыгнув на его крестце, хмыкаю:
– Боюсь, вампир уже загнан и до Академии не довезёт.
– А вы решили попрыгать сверху, чтобы добить наверняка?
– Нет, просто проверяю ваши рефлексы: вдруг ещё работают? – я заваливаюсь на бок и переворачиваюсь на спину.
– Ну, смотря какие…
Магические сферы водят хоровод, и из-за них небо и всё вокруг кажутся слишком-слишком тёмными.
Санаду тоже переворачивается на спину, хмыкает каким-то своим мыслям. Наши плечи соприкасаются, и так я чувствую каждый его вдох.
Подняв руку, Санаду изящным жестом музыканта прогоняет сферы – они выстраиваются гуськом и улетают в сторону, замирают там, оставив нас во власти темноты.
И только в этой темноте становятся видны звёзды.
Россыпь сверкающих белых, желтоватых, голубоватых точек… а я даже не могу сказать, сильно ли они отличаются от созвездий Земли: я их совсем не помню.
Чертовски романтичный момент! Даже жаль, что рядом лишь старый вампир, которому вся эта романтика уже чужда, а я для него слишком мелкая, чтобы он мог рассматривать меня с этой точки зрения.
А ещё жаль, что земля по-осеннему холодная. Пробирается этим холодом под одежду, выхолаживает спину и ягодицы. Такую ситуацию портит!
Вздохнув, сажусь. Магические сферы тут же приближаются. Я зябко повожу плечами.
– Замёрзла? – Санаду продолжает смотреть на звёзды.
– Да, – признаюсь я.
Тогда он садится и стягивает с себя камзол, набрасывает мне на плечи. Подтягивает одну ногу к себе и указывает на согнутое колено:
– Присаживайся, а то земля холодная.
Но я качаю головой и, опершись на его плечо, встаю:
– Пора в Академию.
Санаду смотрит на меня снизу вверх. Несколько мгновений выражение его лица предельно серьёзно, а затем он хмыкает:
– Ну что ты, как Эзалон: в Академию, в Академию…
– Кто-то же из нас двоих должен проявить здравый смысл, – тоже хмыкаю я.
– И занудство, – картинно покачав головой, Санаду притягивает из темноты ботинки и, быстро обувшись, поднимается, протягивает мне руку. – Позвольте вашу ручку.
– А вы не боитесь заразиться занудством?
– Ну что вы, у меня, похоже, иммунитет.
– Судя по тому, что о вас говорят, – я вкладываю руку в его ладонь, – вы себе льстите.
– Кажется, кому-то надо языки укоротить дополнительными занятиями, чтобы неповадно было, – расплывается в улыбке Санаду, его зубы кажутся неестественно белыми в свете приблизившихся сфер.
Серая дымка поднимается от земли и окутывает наши фигуры.
Рывок – и под ногами уже не земля, а пол. Дымка опадает, открывая взору тускло освещённый коридор женского общежития.
– Благодарю за доставку. Лучше поздно, чем никогда, – всё ещё глядя на Санаду, я протягиваю руку к двери нашей с Никой комнаты, и створка открывается.
Взгляд Санаду соскальзывает с меня на проём и холодеет. Меня только воздухом обдаёт, когда Санаду огибает меня и шагает внутрь:
– И как это понимать?
Глава 35
Выглядываю из-за его плеча: на софе напротив двери сидит Ника с полураспущенным корсетом. В объятиях такого же полуобнажённого покрасневшего блондина с заострёнными ушами.
– Наверное, она показывает ему земное бельё, – предполагаю я. – Здесь это редкость, достойный повод для демонстрации. А он – кубиками на прессе хвастается.
Ника и парень смотрят на меня во все глаза.
– Не подсказывай, – цедит Санаду неожиданно серьёзно.
– А что, интим студентам запрещён? – интересуюсь я.
Санаду резко поворачивается ко мне. Он хмур и вроде зол, но это не мешает мне немного веселиться над ситуацией:
– Я на всякий случай интересуюсь: такого запрета в моём договоре не было. Вдруг я чего-нибудь не знаю?
– Вас это только сейчас заинтересовало?
– А раньше были поводы?
Опять Санаду картинно изгибает бровь:
– Девушка, вы столько времени провели в обществе видных мужчин, разве это не повод?
– Так вы же все старые для меня.
Губы Санаду приоткрываются, взгляд становится рассеянным, словно он ищет, но не может найти ответ. Наконец, просто разворачивается к сжавшейся на софе парочке с надменным:
– Старый конь борозду не испортит.
– Так и глубоко не вспашет, – пожимаю плечами я.
– К вашему сведению, – картинно вздыхает Санаду, – в большинстве случаев вампиры сохраняют все характеристики возраста обращения.
– Ну, вам лет тридцать было, всё равно вы для меня слишком... в возрасте.
Ушастый блондин нервно всхрюкивает. И, побледнев, крепче прижимает к себе Нику и её выдающиеся достоинства в земной кружевной оправе.
– Недоэльф, брысь отсюда! – взмахивает рукой Санаду.
А я, наконец, нахожу взглядом Марка Аврелия: он наблюдает за представлением с балдахина моей кровати.
– Раз он недоэльф, может ему можно… – начинает Ника, но её голос истончается и затихает под взглядом Санаду.
– Не может, – чеканит Санаду. – И не можно. Пока не решит все свои дела и не женится на тебе – никаких демонстраций террианского белья и прочих прелестей!
Удивлённо кошусь на Санаду: он что, действительно настолько строгих правил?
Глаза Ники наполняются слезами. Она крепче обнимает своего «недоэльфа», тот обнимает её… Сказала бы, что у нас на софе два котика из Шрэка сидят, но после Шаантарэна котики не кажутся настолько умилительно-безобидными, даже с такими большими и влажными глазами.
– И нечего на жалость давить! – Санаду складывает руки на груди.
– Он только приехал…
– Мы так ждали этой встречи, – недоэльф почти заикается, но Нику к себе прижимает.
– Это не повод оголяться! – Санаду возмущённо взмахивает руками, и сладкая парочка съёживается. – Вас на минуту без присмотра оставить нельзя! Только отвернёшься – уже жамкаетесь!
Они проседают ниже, губы у них дрожат. Жалко их, вступаюсь:
– Так нас половину суток не было, а у них кровь молодая.
– А вы, – Санаду поворачивается ко мне. – Вы, молодая леди, лучше бы тоже молчали и присматривали за своей соседкой по комнате!
– Хорошо, присмотрю, – обещаю я, по его язвительно-выделяющему тону убеждаясь, что он действительно считает меня слишком мелкой.
Правда, не обещаю препятствовать… Санаду с подозрением щурится:
