– Потворствовать будете, да? Из романтических побуждений, – он закатывает глаза. – Ну почему создатель диеты создал её для защиты от лишней еды, а не от всяких недоухих?
– Я разбираюсь с делами, – тихо-тихо произносит парень Ники и поглаживает её по спине. – И женюсь…
Она всхлипывает. Но на Санаду это не действует:
– Когда женишься – тогда и приходи, а до этого – брысь!
– И как он жениться на ней будет на расстоянии? – встреваю я. – Или вы ему на другой жениться предлагаете?
Санаду опять ко мне поворачивается:
– Не мешай мне быть строгим!
– Тоже «брысь»?
Закатив глаза, Санаду качает головой:
– Нет, у меня уже весь настрой пропал! – он оглядывается на парочку. – Недоэльф, мне тебя за ухо выводить или ты сам выползешь?
– Сам, – решительно, но с некоторой дрожью в голосе, соглашается недоэльф.
– Валя! – трагично выдыхает Ника, не желая его отпускать, и этим обращением невольно объясняет мне причину её стенаний над письмами: парень и правда миленький, тискательный.
– Ника! – отступая, цепляясь за её руки, он смотрит на неё проникновенно, во взгляде та же пронзительная трагичность.
Мелодраматизм сцены нарушается репликой Санаду:
– Меня сейчас стошнит.
– Пить меньше надо, – полушёпотом напоминаю я. – Дайте им нормально попрощаться.
Валя и Ника держатся друг за друга кончиками пальцев. Он пятится к двери, она тянется за ним. Он опять краснеет: даже глядя в глаза, невозможно не замечать распахнутое декольте Ники.
Не выдержав накала страстей, Санаду таки хватает Валю за ухо и тянет к двери:
– Вы всего две недели не виделись, несколько часов обжимались, утром встретитесь, можно обойтись без представлений!
– Ника, я буду думать о тебе! – обещает Валя за миг до того, как Санаду захлопывает за ними дверь.
– Валя… – шепчет Ника и, всхлипнув, валится на подушки.
Почесав затылок, отправляюсь заваривать чай. Марк Аврелий практически мгновенно перемещается с балдахина мне на плечо. Влюблённая парочка его, похоже, не кормила.
Всхлип Ники сменяется рыданиями в подушку.
Я присаживаюсь возле шкафчика под окном и распахиваю створки.
– Валя мой Валя! – причитает Ника. – Ва-а-аля…
Рыдания усиливаются, а я… достаю корзиночку, прикрытую салфеткой. Поднимаюсь: Ника пластом лежит на софе, плечи дрожат, рыдания грозят затянуться.
– Пирожок будешь? – спрашиваю я.
Умолкнув, Ника резко садится. От слёз её лицо розовое лишь чуть – сказывается вампирская бледность.
Да и слёзы мгновенно высыхают.
– Буду! – соглашается Ника.
Кажется, потоп отменяется. Спасибо Валерии Великой за избавление от диеты, иначе я бы не справилась.
***
Позёвывая, Эзалон спускается по резной лакированой лестнице в своём особнячке на территории Академии.
– Обязательно было меня будить? – он снова зевает.
– Ну, ты же так хотел меня видеть, так хотел, – вздыхает устроившийся возле бара Санаду, доливая остаток драконьего огненного в кубок. – Я не мог заставлять тебя ждать.
Эзалон отвечает на эту шутку мрачным взглядом:
– Да неужели? Правда, я тебя утром хотел видеть. На твоих занятиях у менталистов, например.
– Моему другу была нужна дружеская поддержка.
– Ты споил профессоров.
– Согласен, над дисциплиной в нашей Академии определённо надо поработать! – Санаду взмахивает кубком.
Несколько мгновений Эзалон изучает его рассеянно-мечтательную улыбку, анализирует.
– Так зачем ты меня звал? – отвлекает его Санаду. – Не разглядывать же.
– Ну, пока ты гулял и веселился…
– Может, я страдал? – усмехается Санаду.
– По твоему настроению видно, – Эзалон опирается ладонью на спинку кресла. – Студенты из Нарака прибыли. Три демона. Стихийники. Всё согласно договору. И вообще-то студентка Клеопатра должна была вместе с ними присутствовать на первичном инструктаже, они же состоят в одной группе.
То, как усмешка Санаду мгновенно становится натянутой, Эзалон тоже подмечает.
***
Проснувшись, застаю Нику за доеданием третьей корзинки пирожков. Почёсывая пузико Марка Аврелия, греющего мою щёку, несколько минут сомневаюсь, стоит ли задавать вопрос, но всё же спрашиваю:
– А ты не боишься такими темпами набрать вес?
Вскинув голову, Ника сосредотачивает на мне взгляд и улыбается:
– Нет, вампиры сохраняют фигуру, которая была на момент обращения.
Так, кажется, я хочу стать вампиром.
Ника улыбается:
– Это главная причина, по которой я хотела пройти вампиризацию.
С её любовью к еде – это здравое, очень здравое решение.
– И что для этого нужно? – интересуюсь на всякий случай.
– Деньги, – ответ потрясает внезапностью и в то же время логичностью. – Желательно – какое-то своё дело, земли, имущество. Кантоны стараются привлекать состоятельных людей. По имущественному или коэффициенту полезности можно продвинуться в очереди на вампиризацию.
– Почему возникает очередь? Её создают, чтобы сделать входной билет подороже?
– Ну, количество вампиров законодательно ограничено после войн с драконами. К тому же мы поглощаем магию и своим существованием в большом количестве, теоретически, способны нарушить мировой баланс. – Ника влюблённо смотрит на пирожок. – Мне просто сказочно повезло овампириться так быстро и без последствий, хотя у профессора Санаду не было квоты на обращение.
Марк Аврелий вытягивается, влюблённо глядя на меня и подставляя пузико под пальцы.
– Квоты? – уточняю я, продолжая почёсывания.
Ника, собиравшая куснуть пирожок, тяжко вздыхает, но поясняет:
– Раз в сто лет архивампиры получают право обратить кого-то одного вне очереди и даже с усилением.
– С усилением?
– После стандартного обращения становятся младшими вампирами, мало отличающимися от людей. – Она поглаживает пирожок. – С возрастом младшие эволюционируют в старших или нет, но архивампир по квоте может превратить сразу в старшего. Или в архивампира, если обращает наследника.
Ника вновь открывает рот куснуть пирожок, а я, сдерживая улыбку, спрашиваю:
– Обращают наследника? Разве у вампиров рождаются не вампиры?
– Люди, – вздыхает Ника. – Вампиром можно стать только после обращения.
