О продаже уникальной летающей курицы, летавшей только благодаря телекинезу её продавца.
Или как менталист десять лет потратил на обучение лошади счёту, даже смог, а перед первой публичной демонстрацией своих навыков она умерла от старости.
Другой, поссорившись с женой, заявил, что даже овца будет лучше неё. Жена потребовала доказательств, и труппа неделю потешалась над тем, как менталист пытался заставить бедное животное стирать, готовить и прибираться. Кончилось всё публичным извинением перед женой.
О Яслене Санаду тоже рассказывает: оказывается, тут некоторое время назад массово заселились магические паразиты, обладавшие невидимостью, а Яслена – потенциальный специалист по животным – думала, что они наведённая галлюцинация. И не догадалась о правде, пока существа не проявились при всех.
– Не переживай, со всяким бывает, – я придвигаю ей вазочку с конфетами. – Ты же здесь для того, чтобы учиться, опыт получать.
– Я знаю, – она исподлобья смотрит на Санаду.
Он поднимает золотой чайник:
– А то, что сопровождается сильными эмоциями, запоминается лучше, – Санаду наполняет мою чашку, – поэтому, Яслена, стыдитесь, краснейте и мысленно повторяйте свой доклад о разнице в восприятии иллюзий и живых существ.
– Повторяю, – вздыхает она.
Санаду же, отставив чайник, выколупывает из пирожка кусочек яблока и протягивает Марку Аврелию, голова которого торчит из декольте вместо хвоста. Покидать надёжное местечко мохнатый товарищ не хочет и от яблока гордо отворачивается.
– Яслена, – Санаду сурово на неё смотрит. – Я не к груди студентки Клеопатры тянусь с коварными планами, а прикармливаю её белку для налаживания контакта. Учитесь! Я же велел думать о докладе, а не о всяких непотребствах. Ох уж эти гормоны!
– Вам хорошо говорить, – я тоже беру конфетку, – у вас гормоны уже прошли, а у нас ещё буянят.
– И ты, Брут?! – Санаду демонстративно отшатывается. – Только не говорите, что под вашим абсолютным щитом скрываются пошлые мысли. Обо мне.
Мечтательно созерцая потолок, вздыхаю:
– Нет. Не о вас. Совсем другой мужчина занял место у моего сердца! – я собираюсь потискать этого мохнатого мужчину под лифом платья, но дверь распахивается, и в комнату вваливаются двое.
Рыжая и блондин целуются страстно и упоённо, не замечая ничего вокруг. Он так прижимает её к себе, что пышный бюст поднимается аж до шеи.
Упасть на кровать продвигающимся к ней Нике и Валариону не даёт покашливание Санаду: от неожиданности они падают на пол.
Глава 42
– Это я удачно зашёл! – Санаду хлопает ладонью по колену. – Валарион, спасибо за доставку нашей дорогой Никалаэды, можешь идти… Или тебе сначала помочь выбраться? Ты там не задохнёшься? Пора оказывать первую помощь?
Лицо Валариона лежит в ложбинке между необъятными грудями, руки безвольно раскинуты в стороны, только нога чуть подёргивается. Ника приподнимает голову от пола и осторожно трогает белокурую макушку. На прикосновение Валарион не реагирует.
– Да он вроде мягко приземлился, – с моего места видно, что пациент дышит. Поверхностно и часто, но грудная клетка вздымается. И кончики ушей красные. – Я бы больше беспокоилась о Нике.
Санаду берётся за чашку:
– Да Никалаэдой можно стены пробивать!
– Не надо, – просит Ника так жалобно, словно Санаду может кинуться немедленно доказывать это утверждение делом.
– Тогда вопрос, – поднимаю палец. – Если Никой стены пробиваются, может, приземление на неё было вовсе не мягким?
– Валарио-о-он, – обманчиво нежно зовёт Санаду. – У нас возник практический вопрос: тебе мягко или нет?
– Да, ответь, пожалуйста, – поддерживаю я. – Подай хоть какой-нибудь признак нахождения в сознании, иначе примем меры по твоему спасению.
– Причём меры выберем сами.
– И если они тебе не понравятся – мы не виноваты.
– Мы же дали тебе шанс их предотвратить! – Санаду тоже вскидывает руку. – Цени доброту!
Валарион издаёт нечто среднее между вздохом и стоном. Дёргает рукой.
– Давай, поднимайся, ты сможешь! – подбадривает его Санаду.
– Ну же, давай, Валя… – я даже чуть вперёд наклоняюсь, когда Валарион приподнимается на сантиметр, но он падает обратно в грудь.
– Похоже, падать ему всё же мягко, – заключает Санаду, а я укоризненно спрашиваю:
– Валя, ну что ты, пирожков мало ел, что ли?
– С Никалаэдой-то? – Санаду задирает бровь. – После того, как её от диеты спасли? Ему просто не досталось!
Рука Валариона поднимается в поисках опоры, но опирается не на пол, а на грудь Ники с дрожащими губами:
– Неправда! Я ему оставила.
– Один? – уточняю я.
У Ники сильнее дрожат губы, а глаза подозрительно блестят.
– Скорее уж половинку одного, – хмыкает Санаду. – А ведь эльфов, даже половинчатых, едой кормить надо, в отличие от вампиров. Эх, Никалаэда, Никалаэда, ослабеет он у тебя, что делать-то будешь? На себе таскать?
Вторую руку Валарион тоже отправляет на грудь. Приподнимает красное лицо. Из-за расширившихся зрачков глаза у него кажутся чёрными. Вид вообще шальной. И придурковатый.
– А может, это тактический ход? – предполагаю я, разглядывая утопающие в выпуклостях седьмого размера тонкие пальцы.
– Думаете, он притворяется, чтобы полапать мою подопечную у меня на глазах? – Санаду подпирает щёку ладонью. – Чисто эльфийское коварство!
На языке вертится замечание, но взгляд Ники взывает к милосердию, и я вместо новой реплики делаю глоток. Санаду косится на меня, но, не дождавшись продолжения, обращается к Валариону.
– Давай, слезай, герой-любовник. Как я уже сказал, спасибо за доставку Никалаэды, можешь идти.
Качаясь и не сводя взгляда с декольте, Валарион сползает с Ники. Поднявшись на колени, протягивает ей руки. И пусть он звонко-тонкий в сравнении с Никой, поднять её силы хватает. Они встают вместе. Держатся за руки. Всё ещё красный Валарион смотрит в пол:
– Э-э… м-м… д-добрый день. Я, пожалуй, пойду…
Неохотно расцепив пальцы, сжимающие руку Ники, он разворачивается к выходу.
– Пропуск, – строго произносит Санаду, и Валарион замирает. – Сдай пропуск курьера. И удостоверение. Я рад, что у тебя есть друзья, готовые поделиться документами, но студенты не должны ходить в женское общежитие, так что пропуск на стол.
Резко обернувшись и стиснув кулаки, Валарион вздёргивает подбородок:
– Не отдам! Это мой пропуск и моё удостоверение! А не чужие, как в прошлый раз! Я устроился на подработку курьером, так что отбирать их вы права не имеете, – звонкий голос Валариона становится тем ниже и тише, чем выше приподнимается бровь Санаду.
