– И чего не сделаешь за пятьсот золотых, – картинно вздыхаю я.
Ноги подрагивают. Теперь, когда не надо обязательно держаться, когда нет подбадривающей музыки и взглядов, нет такого буйства эмоций, меня настигает усталость. И шатает меня не меньше, чем Санаду.
Среди нас только Ника стоит твёрдо и прямо.
– А что, тут наёмного транспорта нет? – я еле сдерживаюсь, чтобы не прислониться к стене. – Я готова пожертвовать часть выигрыша за доставку!
– Есть, – усмехается Санаду. – Но так неинтересно.
– Это нечестно! – влюблённо смотрю на бортик тротуара: на него так здорово было бы присесть. – Вы вампир, у вас выносливость и всё такое, а я бедный несчастный человек. У меня ноги гудят и подгибаются.
– То есть вы опять не собираетесь выполнять свои прямые обязанности? – Санаду приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня.
– Я требую отгул по состоянию здоровья.
– Ника, – Санаду разворачивает голову. – А принеси ей укрепляющего зелья. Только выбери лучшее, рассчитанное на людей.
– А вы что делать будете? – с сомнением уточняет Ника.
– Дальше пойдём, – Санаду убирает руку с её плеча.
– Я только ползти смогу, – предупреждаю сразу.
– Эх, ну и работнички нынче пошли, – наклонившись, Санаду подхватывает меня на руки, Марк Аврелий перескакивает на живот, а я едва сдерживаю стон блаженства: мои бедные ноги! Санаду вскидывает брови. – Ника, давай за зельем, видишь, у тебя соседке совсем плохо, а я скоро падать начну.
Тяжко вздохнув, Ника подхватывает подол и отправляется куда-то вверх по улице.
А Санаду, пошатываясь и мурлыкая под нос танцевальную мелодию, несёт меня прочь. Сильно так пошатываясь. И неизвестно куда несёт.
Глава 46
– Вы уверены, что нам не стоит присесть и подождать Нику?
– А что вам не нравится в таком способе путешествия?
– То, как сильно вы качаетесь.
– Хм! – Санаду запрокидывает голову и осматривает крыши домов. – Сейчас исправим.
Вместо того чтобы сесть на ближний симпатичный бордюрчик или хотя бы прислониться к стене, Санаду подходит мной к стене и сурово изучает каменную поверхность, будто обвиняя её в том, что встала на его пути. Поднимает ногу и упирается ею в стену.
Отталкивается от земли и начинает подниматься. Вертикально по стене. Со мною на руках. И гравитация остаётся в прежней плоскости, так что я распластываюсь на животе Санаду и крепче обхватываю его шею.
– Вы что делаете? – шиплю я, с ужасом глядя на его напряжённый подбородок. – Мы же упадём!
– Нет. Хотя в фильмах это выглядело куда проще и эффектнее.
– Вы с ума сошли!
Марк Аврелий соскакивает на стену и перебирается за нами своим ходом. Везёт же ему! Жаль, я так не умею.
Впрочем, к Санаду возвращается потрясающая уверенная твёрдость-пластичность, с которой он кружил меня в танце, словно высота и правда его отрезвляет:
– Ничто так не возвращает концентрацию, как опасность падения.
Оглядываюсь на приближающуюся крышу: край её сильно выступает над стеной, и что-то мне кажется, что выступ перешагнуть будет непросто.
Тихо вскрикивает, роняя зонтик, увидевшая нас прохожая, и Санаду улыбается. Чуть подавшись вперёд, он прыгает. Рывок, миг невесомости, очередной вскрик женщины – и мы приземляемся на тихо цокнувшую черепицу.
Чётко. Точно. Выверенно.
Моё сердце бешено колотится, я прижата к груди Санаду его сильными руками, и он с лёгкой полуулыбкой смотрит мне в лицо, проверяя реакцию.
– Круто! – выдыхаю я.
– Это ещё только начало! – шире улыбается Санаду и вбегает на конёк крыши.
Прокручивается вокруг своей оси, и я опять крепче обнимаю его за шею.
– Уверены, что не упадём? – я почему-то продолжаю улыбаться.
– Поверьте, я знаю, что делаю. Только Марка Антония подзовите, а то, боюсь, он за нами не угонится.
– Не стоит недооценивать мою белку, – фыркаю я и присвистываю, призывая Марка Аврелия.
– Что, опять хотите поспорить? – смеётся Санаду.
Недоверчиво дёрнув хвостом, Марк Аврелий всё же подбегает. Взбирается по штанине и спине Санаду, устраивается у него на плече рядом с моей рукой. Нахохливается, укоризненно глядя на меня.
– Держитесь крепче! – Санаду срывается на бег. Проносится по коньку до самого края и прыгает к соседнему дому.
Марк Аврелий распластывается на его плече, я замираю, наслаждаясь ощущением свободного падения и замиранием сердца.
Приземление снова получается чётким и мягким.
– Как вы это делаете? – удивляюсь я. – Откуда такая плавность? Вампирские способности?
Санаду дёргает головой:
– Работа мышц и телекинеза. Вампирская трансформация усиливает мышцы и позволяет ускорять реакцию, но превращение в вампира не даёт по умолчанию делать такое, – он срывается в стремительный разбег по коньку крыши и резко прыгает вверх.
Мы поднимаемся метров на двадцать над крышей – и почти плавно приземляемся на следующую. Снова это восхитительное ощущение полёта, ужас падения – и облегчение в момент осознания, что всё получается. Как на чёртовом колесе или американских горках. Последнее попробовать не удалось, но с Санаду даже интереснее.
– А выше можете? А сальто сделать? – улыбка не желает исчезать.
Вскинув бровь, Санаду довольно тянет:
– А вы знаете толк в развлечениях! – он оглядывает крыши домов. И ухмыляется. – Держите Марка Антония крепче!
Схватив пискнувшего Марка Аврелия, запихиваю его между собой и Санаду и крепче обнимаю его шею:
– Готова!
– Проверим! – Санаду срывается с места, и от его скорости мой подол трепещет и хлопает.
Я едва слышно взвизгиваю, когда Санаду подпрыгивает на полсотни метров и переворачивается в полёте. По телу пламенем разливается адреналин, чёрные волосы с кофейно-можжевеловым ароматом щекочут моё лицо. Глаза Санаду так близко. Ветер треплет подол. Падение – в невесомости, без опор, словно бы бесконечное. И ловкое пружинистое приземление на очередную крышу. Усмешка Санаду, новый разбег. Ошеломлённые выкрики прохожих. И дома падают вниз, а мы возносимся к пасмурному небу. Я отпускаю шею Санаду, позволяя ветру овевать мои руки и трепать кудри.
– А-а-а! – радостно выдыхаю я и снова хватаюсь за него – слишком уж стремительно мы летим вниз.
Санаду крепче прижимает меня, приземляется, приседая почти до крыши, пружинисто подскакивает на десяток метров. Чтобы после очередной посадки бежать дальше, позволяя ветру трепать наши волосы.
