– Пока нет, – вздыхает Изрель. – Но, как ты понимаешь, нынешнее исчезновение Санаду отличается от предыдущего.
Соединив кончики пальцев, Эдмунд кивает.
Он понимает: в прошлый раз Санаду исчез на фоне условно безоблачного бытия кантона, когда не имелось острой необходимости в его присутствии как архивампира-правителя.
– Понимаю, что это внутренние дела кантона, – мягко произносит Изрель. – Но нам необходимо знать две вещи: насколько прочна связь Санаду с чарами кантона сейчас и как скоро потребуется его присутствие для их поддержания в текущей ситуации?
Эдмунд медлит, пружинисто напрягая пальцы.
– В общем-то, после всплеска безумия Санаду обновил все магические печати, так что его отсутствие в несколько лет не станет критическим для кантона. К тому же он после отпусков всегда обновлял запас крови для обращения, так что восстановительную вампиризацию мы проведём стандартно. Меня беспокоит другое: его связь с чарами кантона сейчас намного слабее, чем была во время его исчезновения в непризнанном мире.
– Слабее? – Изрель не переспрашивает, просто выражает недоумение.
Понимая это, Эдмунд всё же кивает:
– Да, причём сильно слабее. И какая-то… прерывистая. Хотя жизнь его, судя по цвету печатей, вне опасности.
– Непризнанный мир – это и так самая дальняя дыра, куда может занести главу кантона, – Изрель хмуро постукивает коготками по подлокотнику. – Что Санаду ещё учудил?
Эдмунд пожимает плечами: с фантазией у него плоховато, поэтому представить, как Санаду мог исчезнуть из тюрьмы и настолько заблокировать связь с магической системой кантонов, Эдмунд не может при всём желании. Зато документы у него в полном порядке.
***
– Я сдаюсь! – выдыхает Санаду, разглядывающий небо в просвете между ветками.
– И толку от того, что ты сдаёшься? – интересуюсь я.
Мы лежим рядом, локти наших подложенных под головы рук соприкасаются.
– Мда, мне тоже интересно, – сообщает Марк Аврелий, лежащий на моховом покрове между нами.
– Вот именно! – Антоний, выбравший место сбоку от меня, продолжает наблюдать за небом. – Кстати, а ты во что-то играл? Ведь, чтобы сдаться, нужно во что-то играть. Так во что ты играл? Расскажешь?
– Нет, иногда можно просто сдаться, – поясняю я вместо прикрывшего глаза Санаду.
Мы тут уже неделю, и это самая ужасная неделя в моей жизни.
Ни дел, ни развлечений, ни уединения.
Желание сбежать становится всё более навязчивым, хотя дану ничего плохого нам за это время не сделали.
Вот только как при таком надзоре искать способы побега?
Глава 53
– Я правда не знаю, что делать, – продолжает Санаду ленивым тоном, а у меня взлетают брови: он что, решил пожаловаться на незнание способов побега? Впрочем, он тут же продолжает. – Искусство развлечений – тонкое искусство. Вы, дану, слишком отличаетесь от нас, чтобы я мог спланировать адекватную развлекательную программу. Поэтому я не знаю, как вас порадовать.
– Ну, я же всё о нас рассказал! – возмущается Антоний, собственно, и жаждавший устроить нашими руками «что-нибудь весёленькое, как в Эёране». – Всё-всё!
Ну, да: ни адреса, ни подробностей, ни способа, которым он пробился в наш мир. А способ это точно необычный, потому что эёранский метод перемещения между мирами не сработал.
Я помню, раньше Антоний упоминал артефакт, с помощью которого оказался у нас, но последнюю неделю он отрицает его существование. А я точно помню, что он говорил, что не может им больше не воспользоваться. Но нам бы пригодилась хоть такая намётка на способ убраться отсюда.
Подошли бы и подсказки других обитателей мира, но дану нас не отпускают. Потому что «Вы теперь дану и должны оставаться на землях дану».
– Того, что ты рассказал, – Санаду поворачивает голову в сторону Антония, – мало для полного понимания вашего народа. Нет, конечно, я могу понаблюдать за вами пару сотен лет и только после этого придумать развлекательную программу, но…
– Это слишком долго! – Антоний садится от переизбытка эмоций, оглядывается. – А ты что здесь делаешь?
Мы с Санаду приподнимаемся на локтях и оглядываемся, чтобы обозреть по-пластунски лежащую между корней Мару.
Поняв, что её засекли, Мара поднимается и направляется к нам.
Походкой от бедра добирается до Санаду и усаживается рядом с ним:
– Добрый день! – она сама любезность.
Такое ощущение, что ни факт поимки Мары за подслушиванием, ни моё присутствие ничуть её не смущают. Она или неадекватно воспринимает ситуацию, или гениальная актриса.
– Добрый! – взмахиваю рукой я. – Ты вовремя.
– Вовремя? – Мара опирается на руку и выпячивает бюст. Ну да, побольше, чем у меня, зато у меня Санаду. – Соскучились без меня?
– Безмерно! – театрально уверяю я. – И очень хотели обсудить твоё выступление перед дану.
– Какое моё выступление?
– Мы как раз и хотели тебя спросить, – невинно хлопаю ресничками я. – Мы же тут для развлечения дану, ты выступаешь первая.
– Но почему я?
Потому что это отвлечёт дану и даст нам с Санаду возможность свободно осмотреться. Ну, я на это надеюсь, и, надеюсь, Санаду придёт в голову такая же мысль, потому что обсудить план побега у нас не получается из-за навязчивости Антония.
Я хлопаю ресницами и поясняю:
– Потому что логично делать выступления по нарастающей. Сначала выступаешь одна ты, потом мы с Санаду. А потом – мы втроём, и первые лучше запоминаются, – подслащаю я пилюлю, чтобы Мара не слишком брыкалась.
Идеально будет Антония ей в помощь придать, может, так получится устроить разведку раньше выступления Мары. Хотя разведка в условиях, когда на тебя донести может даже мох, по которому ты топаешь, та ещё задача.
– Логичнее было бы начинать с твоего сольного выступления, Клеопатра, – слащаво улыбается Мара. – Ведь мы с Санаду давно вместе, понимаем друг друга, возможностей у нас больше.
Мгновение Санаду колеблется: он беспокоится за меня, опасается мести Мары. И тоже что-то обдумывает, после чего тихо произносит:
– Клео одна не справится. Мара, я надеялся на твою помощь в сложном деле улучшения нашего положения в этом обществе. Ведь чем лучше мы себя покажем, тем лучше нас примут. – Санаду искоса смотрит на Мару. – Второе выступление вытяну я. Ну а на третьем выложимся вместе.
Всё же умеет Санаду быть коварным манипулятором, когда прижмёт.
Мара поправляет свои длинные рыжие пряди, из-под полуопущенных ресниц стреляет в меня блестящим взглядом. И вот честно – мне как-то спокойнее, когда она думает, что победа останется за ней. Санаду, заметивший этот её взгляд победителя, тоже выдыхает с облегчением.
