Ну или чего-то подобного.
Каменные плиты наливаются радужным светом, отсекая нас от толпы дану, от взглядов их красных глаз, от Мары, от Антония, который просто хотел повеселиться. Но самое больное – от моего дорогого, любимого Марка Аврелия. Как он тут выживет? Как же я хочу, чтобы он был счастлив!
– Кольцо, дай мне кольцо! – требую я, закидывая руку назад, и Санаду вкладывает мне в ладонь горячий артефакт, исполняющий желания. – Пусть Марк Аврелий…
Нас дёргает к небу, распыляет на яркие атомы, унося из мира дану. А я, надеясь, что моя просьба будет исполнена, желаю Марку Аврелию самого счастливого исхода, долгой радостной жизни.
Потому что даже если я смогу утащить его с собой, это не значит, что Марк Аврелий будет счастлив, оставаясь единственной разумной белкой такого размера. А в мире дану хотя бы вторая белка есть, пусть и психованная. Да ещё дану – их облик, как я полагаю, иллюзия, поэтому они тоже могут стать для него белками, если захотят.
А ещё со временем его могут отпустить в мир за пределами земель дану, и там…
Я просто хочу, чтобы Марк Аврелий жил счастливо.
Всё это – оправдания, попытка объяснить своё почти предательство Марка Аврелия, но я правда надеюсь, что моё загаданное на артефакте желание сработает, и он будет счастлив, и если для счастья ему надо будет вернуться – телепорт его пропустит, позволит уйти вслед за нами.
Эти метания помогают отвлечься от безумного мельтешения вокруг, от жутковатых ощущений перехода. А когда мы вновь собираемся из атомов в свои тела, Санаду прямо в падении подхватывает меня на руки. Это и его фантастическая реакция позволяют нам не плюхнуться, а грациозно приземлиться…
…в центр медного магического символа, вокруг которого стоят, перемигиваясь светящими кристаллами и попискивая, массивные приборы. Существа в ярких комбинезонах, застыв в разных позах, смотрят на нас сквозь гогглы. В этом незнакомом на первый взгляд месте вполне знакомые камеры-клетки, как в кантонской тюрьме, только теперь они сдвинуты к дальней стене. А в углу на диване сидит Танарэс. Из его руки выпадает чашка и разбивается о каменный пол.
Глава 55
Танарэс поднимается, безумным взглядом впивается в нас:
– Где Мара?!
Я стискиваю кольцо и смотрю вверх в надежде, что Марк Аврелий выпадет вслед за нами, но над нами лишь тёмный потолок и никаких следов перехода.
– Она… – начинает Санаду.
– Ловите их! Фиксируйте! – радостно командует красноволосая демонесса с выпирающим из халата бюстом.
К нам в едином порыве дёргаются все присутствующие, я жмусь к Санаду.
Он резко выплёвывает камушек, тот улетает в обвешанного механическими пауками мужчину в гогглах.
– Это иномирный артефакт! – кричит Санаду, вместе со мной на руках отскакивая от людей и механических пауков.
Он, увернувшись от Танарэса, лихо врывается на лестницу. Судя по мигу нарушения равновесия – толкается телекинезом. И, оказавшись на верхней площадке, выдёргивает нас телепортацией. Танарэс успевает только зарычать.
Ощущение полёта-падения, кувырок – и мы с Санаду вылетаем в холле нашего академического особняка.
– О, да-а-а, – тянет Санаду, неровно вышагивая к диванчику у стены. – Давно я так не бегал.
По нашей кровной связи чувствую, насколько он устал. Вымотан до того, что в спальню подняться не может – так и опускается вместе со мной на диванчик, заваливается, прижимая меня к груди.
– Пять минут сна, – шепчет Санаду. – Мне нужно пять минут сна.
Его руки слабеют. Я прижимаюсь к груди Санаду, слушаю сильный стук его сердца и прикрываю глаза: даже я, хоть и выступала только батарейкой для его забега, ощущаю опустошение.
Но это не только магическая усталость, моральная тоже: мы вырвались. Но Марк Аврелий… артефакт исполнения желаний у меня, Марк Аврелий не сможет активировать телепорт и вернуться сюда. Крепче сжимаю кольцо, снова и снова желаю Марку Аврелию счастья, где бы оно ни случилось. Главное, чтобы он был счастлив, а я как-нибудь переживу. В конце концов, я всегда знала, что бельчонок не сможет остаться со мной до конца жизни. Просто расставание случилось раньше, чем я рассчитывала.
И всё же в груди теплится надежда, что встреча возможна. Правда, к встрече может прилагаться Мара, но…
Громогласный стук в дверь прерывает размышления. Санаду вздрагивает и мученически стонет:
– Даже пяти минут покоя не дадут! Ненавижу работу. Ограбить бы сокровищницу кантона и сбежать.
Но я понимаю, что это просто ворчание: сбегать Санаду не собирается, хотя желание такое имеется. С сожалением посмотрев на меня, он помогает мне слезть с себя на диван и поднимается, отряхивает одежду. Выглядит он помято даже после заклинания очистки, всё же сменной одежды у дану не нашлось, а в дверь опять стучат, не давая переодеться.
Вздохнув, Санаду лениво направляется на стук. Бросает на ходу:
– Кольцо не показывай, с ним позже разберёмся.
Кивнув, засовываю кулачок с кольцом под подушечку дивана.
Санаду открывает дверь.
А через миг внутрь врывается Эзалон:
– Ты куда пропал? – он замечает меня и взмахивает дрожащей рукой. – А вы где пропадали? Вы знаете, что Академия за вас отвечает, а для пропуска занятий необходимо…
– Нас похитили, – перебивает его Санаду и закрывает дверь. – Форс-мажор, все дела.
– Похитили? – широко распахнувший глаза Эзалон разворачивается к нему. – Тебя?
– Да.
– Кто этот сумасшедший?
– Я ведь и обидеться могу, – изображает негодование Санаду, но тут же дружелюбно сообщает. – Хотя с диагнозом согласен. Помнишь большую белку?
– Э-э, это трудно забыть, – Эзалон одёргивает пышный шёлковый платок-галстук.
– Вот этот большой белк нас и украл, – Санаду прикрывает рот для зевка. – Еле выбрались, я жутко устал, можно прослушать нравоучения позже? В идеале – если ты меня прикроешь до завтрашнего утра.
– Ты в кантонах засветился? – хмурится Эзалон.
Санаду только руками разводит.
Тяжко вздохнув, Эзалон потирает морщинистый лоб:
– Значит, тебя похитили?
– Нас двоих, – поправляю я.
– И раньше вы вернуться не могли? – уточняет Эзалон.
– Да мы вообще в другую магическую вселенную попали! – всплёскивает руками Санаду. – Во вселенную инаи. Ты помнишь, какими проблемными они были. Поверь, их сородичи не лучше, даже у меня чуть мозги не вскипели. Так что, будь другом, прикрой меня, а?
Покачав головой, повздыхав, взглядом оценив и помятый вид Санаду, и мой не самый свежий, Эзалон отмахивается дрогнувшей рукой:
