***
Арена для поединков в сердце кантонов залита холодным светом солнца. Совсем недавно Санаду полагал, что больше никогда не ступит на её песок, никогда не станет сражаться с другим архивампиром на дуэли, и вот он снова здесь.
Ещё Санаду надеялся, что предложение Изрель решить их отношения поединком, Танарэс не примет.
Ну, ладно, если совсем честно, то не слишком надеялся, скорее мечтал, что в Танарэсе проснётся здравомыслие.
Вертикальные чёрные стены арены слегка мерцают из-за вплавленных в камень кристаллов, ослабляющих магическое воздействие. В этих почти неподвластных силе дуэлянтов стенах темнеют несколько провалов: ложи для зрителей. Только в одной ложе можно увидеть лицо – Изрель наблюдает за происходящим с высоты и, если что, может вмешаться.
Санаду кивает ей.
Танарэс же словно ничего, кроме него, не замечает.
Смотрит остекленевшим взглядом. Челюсти сжаты так, что ходят желваки.
Простое вроде бы задание получить по морде, чтобы дать ему выпустить пар и решить всё мирно, теперь не кажется Санаду таким уж приемлемым.
Особенно неприятен абсолютный щит на Танарэсе, который не даст не то что предугадать его действия, но хотя бы оценить степень серьёзности желания накостылять.
Да и вид Танарэса – у Санаду мурашки от его взгляда и ощущение, что тот хочет убить с особой жестокостью именно его, раз Мара недоступна.
«А что, если Танарэс надеется выбить из меня её адресок?» – Санаду передёргивает плечами и останавливается на месте.
Танарэс тоже останавливается.
– Как мне добраться до Мары? – спрашивает он, подтверждая худшие опасения Санаду. – Скажи!
– Нет такого способа, – абсолютно серьёзно отвечает Санаду.
Внешне он кажется почти расслабленным, но внутренне натянут, как струна, щупы телекинеза пронизывают пространство вокруг, готовые оттолкнуть, отгородить, предотвратить удары со спины.
– Врёшь! – рычит Танарэс, позволяя телу трансформироваться в боевую машину с острыми крыльями.
Мысленно Санаду тяжко вздыхает. В реальности говорит предельно ровно:
– Я не знаю таких способов, мы нарушили связь между вселенными. Тебе лучше обратиться к учёным, возможно они…
Разогнанное восприятие и сеть телекинетических щупов позволяет ему отскочить, избегая удара когтей по груди, запущенного в лицо огненного шара и метящего под лопатку каменного пика, взметнувшегося из песка арены.
Телекинез подвешивает Санаду так высоко, что снизу не допрыгнет даже архивампир с рассчитанными скорее на защиту и планирование, чем на полёт, крыльями, вот только от дистанционных ударов огнём расстояние не спасает, да и Танарэс поднимает из песка каменные столбы, чтобы по ним допрыгать наверх. Его глаза горят, костяная броня тускло поблёскивает на солнце, отражает блики растекающихся по защитному куполу огненных сгустков. Разбивающиеся об этот же щит снаряды из песка осыпаются колючим песчаным дождём.
Увёртываясь от огненных и земляных ударов, Санаду косится на сидящую в ложе Изрель. Та напряжена, кажется, понимает, что простым хуком в челюсть Танарэс не ограничится, но и останавливать дуэль не спешит.
«Ладно, попробую измотать, – решает Санаду, следя за перемещениями Танарэса. – Может, устанет и отстанет».
Яростный рык постоянно промахивающегося Танарэса намекает, что идея может не выгореть.
_____
* Чуть подробнее об этих детях – в цикле «Секретарь старшего принца».
Глава 57
В руках Танарэса вспухает огненный цветок, формируется сферу, но Санаду знает – этот показательный фаербол может оказаться обманным манёвром, ведь у Танарэса огонь вспомогательная стихия. Санаду усилием воли истончает щупы телекинеза, вытягивая их в длину, выплетая вокруг себя незримую сеть обороны. Через неё он ощущает приближающийся сбоку камень. Рывок вперёд и вниз – под ноги Танарэсу, мимо его опор-столбов, не прикасаясь к ним, ни на миг не ослабляя круговую оборону.
И ни в коем случае не касаясь песка арены физически, чтобы не оказаться в ловушке стихии земли. Едва уловимо касаться песка телекинезом – чтобы Танарэс не ощутил это давление и не лишил опоры.
Собственно, все эти манёвры – акробатическая ловкость. Санаду не прочь показать свою скорость, изворотливость, координацию. Вот только сейчас у него ощущение, что он не перед публикой красуется (которой нет, Изрель – это не зритель в общем понимании), а от смерти бегает, и это чувство Санаду не нравится.
Слишком сильно звенит пространство от напряжения.
Слишком безумен взгляд Танарэса.
Санаду замирает между защитным куполом и землёй, смотрит ему в глаза:
– Танарэс… я не буду говорить, что понимаю тебя. И не буду отрицать…
С рёвом и треском летит в него огненный шар. Отскочив, продолжая прощупывать пространство вокруг себя телекинезом, Санаду продолжает:
– Не буду отрицать, что я не хотел становиться причиной мучительной смерти Мары, но…
Песок арены вспухает каменными пиками, они выстреливают в Санаду и рассыпаются о его полупрозрачный магический щит.
– Но теперь я правда никак не могу повлиять на её доступность для тебя. Она в другой магической вселенной.
– Врёшь! – шипит Танарэс, и в этот раз песок арены вспухает длинными шипами, они ударяют по щиту Санаду, вынуждая того подниматься выше, к защитному куполу.
– Ты просто не хочешь принимать правду, – кричит Санаду. – Не хочешь отпустить ситуацию!
Танарэс только сильнее скалится, вскидывает руки, этим движением помогая острым шипам подниматься ещё выше, давить на щит Санаду.
– Даже если убьёшь меня, её не достанешь! – пытается достучаться он. – Сестру не вернёшь!
Тут бы Санаду, по плану Изрель, и словить в челюсть, позволить повалять себя по арене, пока Танарэс не выдохнется и не успокоит жажду мести.
Вот только Танарэс, вполне себе натренированный на контактный бой когтями и даже принявший наиболее удобную для такого сражения форму, этот самый Танарэс, вопреки расчётам Изрель (впрочем, Санаду уже сомневается, что она правильно его понимает) не бросается вперёд проламывать щит и начинать рукопашную, а позволяет столбикам, служащим ему опорой, распасться.
Стоя на песке арены, Танарэс смотрит на Санаду снизу вверх. Искажённое трансформацией лицо само по себе выглядит хищно и достаточно неприятно, но именно в этот момент, от этого взгляда спину Санаду продирают мурашки. Рефлекторно он вкладывается в щит. И в этот миг пространство вокруг него воспламеняется. Первую долю секунды это похоже на сферическую клетку с пылающими прутьями, а затем узкие пространства между прутьями затягивает огнём.
Танарэс, для которого огонь – вторая, менее выраженная, вспомогательная стихия, умудряется создать плотную огненную сферу, и эта сфера яростно гудящего пламени сжимается, впиваясь в щит Санаду, выжигая воздух. Дышать становится нечем. Кожу Санаду опаляет, одежда на нём начинает тлеть.
