– Хватит! Остановись!
Санаду тяжко вздыхает и потирает лоб.
«Он ведь не успокоится», – уверен Санаду, хотя не может заглянуть в сознание Танарэса и правильно оценить его эмоции.
Просто каждой клеточкой чувствует: хватит. Хватит вести себя, как изгой среди них, как неполноценный правитель. Пусть он единственный не унаследовал кантон от предков, но всё же он – один из глав кантонов.
Развернувшись, Санаду заглядывает в тёмные глаза Танарэса.
– Претензии можешь засунуть себе в задницу, – предлагает Санаду. – Хочешь убить Мару – иди ищи сам, а не бегай за мной, я ей не секретарь и не соглядатай. И если сейчас ещё раз кинешь в меня камень или пульнёшь огнём, я тебя урою, мальчишка, потому что я не нанимался тебя утешать и подтирать сопли.
Изрель лишь чуть дёргает уголком губ. А Танарэс вместо того чтобы поступить благоразумно, магией формирует каменный шип и швыряет в Санаду.
Глава 58
Каменный шип крошится о магический щит, разлетается брызгами.
Словно алая пелена накрывает Санаду: как его достали эти высокомерные коллеги с их требованиями, претензиями, взаимным попустительством и зашкаливающим снобизмом!
Вливая чужеродную магию в щит, Санаду напитывает тело магий эёранской и рывком сближается с Танарэсом. Тот отскакивает, блокируя удар в свою челюсть, царапая в ответ когтями, но когти бессильно проскальзывают по щиту Санаду.
Санаду просто бьёт кулаками – без заклинаний, без изысков, позволяя ярости вести, а злости выплёскиваться во всё ускоряющиеся удары. В его действиях нет ни грации, ни стратегии – просто скорость и сила, удар за ударом.
Сначала Танарэс демонстративно принимает удары на щит и блоки рук, тут же переходя в контратаки, но то ли щит из чужой магии слишком жёсткий, то ли ему самому после боя не хватает эёранской магии, а может сказывается общая усталость после применения массовых стихийных ударов, но постепенно с ускорением Санаду Танарэс сначала отказывается от контратак, затем уходит в глухую оборону, а после начинает избегать прямых ударов.
Нет, он не бежит, но, не успевая толком отреагировать, пятится под градом несущихся на него кулаков. Движения Санаду так быстры, что в этот момент обычному зрителю он показался бы многоруким. Ослеплённый гневом, Санаду наступает, не осознавая, что Танарэс за ним не успевает, не ощущая, как проламывается под кулаками щит противника, трещат кости.
И даже когда Танарэс, наткнувшись спиной на стену арены, сворачивает в сторону, а кулак Санаду врезается в камень, он не осознаёт ни боли в сбитых костяшках, ни звука лопающегося от удара камня…
…Женщина – вот что выдёргивает Санаду из яростного забытья. Рефлекс «женщин бить нельзя» заставляет остановиться: рука Изрель протянута между ним и лежащим под ним Танарэсом. Кулаки Санаду саднят, кости ноют до локтей, сердце, кажется, сейчас выскочит из груди, но это куда лучше, чем состояние Танарэса: его искажённая трансформацией морда залита кровью, а между расквашенных губ торчат сколотые зубы. Правда, это Санаду осознаёт не сразу, потому что у вампиров порой зубы могут торчать острыми треугольниками и без того, чтобы их поотбивали. Но вообще его удивляет и состояние Танарэса, и его вялые попытки прикрыться когтистыми лапами, и сбивчивые сиплые хрипы – дышат они одинаково тяжело, с присвистами.
– Достаточно, – кажется, Изрель повторяет это уже не первый раз.
Всё ещё шокированный и изнывающий от непривычной боли (Санаду хоть и язвительный, но мирный вампир и во вменяемом состоянии драки не любит), Санаду сползает с Танарэса, которого оседлал в буйстве потасовки, и ощупывает собственное лицо: губа кровит, скула ноет, но царапины уже затягиваются.
Танарэс тоже постепенно восстанавливается, морщится, втягивая сколотые зубы. Тихо, но как-то отчаянно шипит.
Санаду косится на него, ожидая претензий, очередных вопросов о Маре, но Танарэс закрывает лицо руками и молчит. У Санаду даже что-то вроде совести просыпается, но не слишком сильно.
Он косится на Изрель. Та хмурится, но не ругается. Не при Танарэсе. Она глубоко задумчива, а Санаду этого не любит: чревато неприятностями.
Но ему надо завершить начатое, он прекрасно это понимает, хотя и не жаждет выступать над поверженным противником.
Просто надо.
Определить, наконец, своё положение, позицию и границы, через которые нельзя переходить даже другим правителям.
– Я не потомственный глава кантона, – немного хрипло, твёрдо произносит Санаду, – но я всё равно глава кантона. Не хочешь уважать моё положение – придётся уважать мою силу. Не хочешь понять, что я давно не отвечаю за Мару и не обязан помогать тебе её искать, мне придётся объяснять это столько раз, сколько потребуется для понимания этого факта. Я устал быть сочувствующим и понимающим.
Фразу «А тебе уже пора повзрослеть» Санаду, подумав, не произносит: его самого об этом часто просят, и он до сих пор не слишком-то хочет становиться таким же скучно-занудным взрослым, как остальные архивампиры. В общем-то, Танарэс на их фоне Санаду даже нравился, пока одержимость местью не лишила его остатков (или зачатков?) здравомыслия.
Танарэс не отвечает.
Изрель тоже молчит. К ней Санаду поворачивается и заговаривает сам:
– Как приличный архивампир я не мог допустить урона своей чести и подобного неуважительного отношения к главе одного из кантонов.
Чуть поджав губы, Изрель качает головой, но по мелким мимическим признакам и отголоскам её эмоций Санаду понимает, что она не злится.
Жалеет Танарэса.
В некотором шоке от финала дуэли.
Но этот результат её устраивает.
Кивнув, Санаду подчёркнуто твёрдой походкой направляется к выходу с арены. Ему надо привести себя в порядок – и навестить свою подопечную Нику с её ушастым авантюристом: спросить, как они дошли до жизни такой и чем думали.
***
Первым меня замечает Фидис, он из демонов самый внимательный. Машет рукой, привлекая внимание остальных, и вот уже на меня оглядываются все, кому не лень – то есть почти все находящиеся на центральной площади студенты.
Ника и всё ещё рыжий Валарион тоже меня замечают, но вместо адекватной реакции или хотя бы радости, что я вся такая красивая вернулась после исчезновения, они пучат глаза и воровато оглядываются. Наверное, Санаду высматривают.
Невольно улыбаюсь – и сладкая парочка вместо того чтобы расслабиться (я рада их видеть, Санаду рядом нет), вдруг прячется за спины демонов.
А демоны почему-то встают стеной, словно я что-то плохое тем двоим сделать могу.
Нет, я, конечно, могу попробовать, но не представляю, зачем мне этим заниматься.
Так что просто приветливо машу им:
– Ну что, не ждали? По лицам вижу, что не ждали.
