– Давно, – мягко улыбаюсь я.
Кивнув, поцеловав кончики моих пальцев, он первый прижимается спиной к спинке трона. Я соскальзываю по сидению и вжимаюсь в холодный камень.
Вдоль позвоночника словно сбрызгивают жидким азотом. Холод обжигает, ввинчивается в нервы, крошит позвонки. Закусив губу, сопя, я глубоко дышу и пытаюсь расслабиться, просто расслабиться и позволить чужой силе меня изменять, дополнять, приобщать к таинству глав кантонов.
Я почти впадаю в забытьё, когда ощущение вторжения в хребет резко обрывается.
Санаду выдыхает и сжимает мою дрожащую руку.
– Я в порядке, – произношу я, хотя он это чувствует и кровью, и через мысли.
Когда я поднимаюсь с трона, на моей спине, как и на спине Санаду, сияет лунным светом татуировка, чем-то напоминающая позвонки.
Татуировка, связывающая архивампира с каждым вампиром в его кантоне, с защитными чарами этой земли.
Архивампирский способ коронации.
Теперь я во всех смыслах жена Санаду. Можно дальше принимать гостей, подарки, танцевать – и отправляться в медовый месяц.
Мы с Санаду переглядываемся и улыбаемся друг другу.
– Поздравляю, дорогая жена, – кивает он.
– Поздравляю, дорогой муж.
Эпилог
Зрители захлёбываются восторгом. Трепещут от накала страстей. Боятся вдохнуть, пока спрятавший лицо за серебряной маской акробат на руках шагает по натянутому под куполом канату.
Никаких страховок.
Ловкость и чувство баланса против гравитации.
Я знаю, что, рухнув с пятнадцатиметровой высоты, Санаду только ушибётся, но даже у меня захватывает дух.
Вместе с другими зрителями я, прячущаяся за ярким полотном занавеса, сжимаюсь в ожидании развязки.
В щель между полотнами тяжёлой ткани слежу за финальными аккордами выступления Санаду.
Цезарь, доросший до размера коня, прижимается ко мне, щекоча перьями на красочной цирковой сбруе.
Перед самым концом каната Санаду будто бы соскальзывает – и многоголосое «Ах!» сотрясает воздух. Эмоции бурлят. Эта «ошибка» всегда даёт взрыв чувств, не удивительно, что на последнем выступлении Санаду её проворачивает.
Качнувшись на канате раз-другой, он ловко закидывает себя обратно на эту тонкую дорожку над ареной. Я выдыхаю – вместе с публикой. Мурашки бегают по телу, сердце дико колотится.
Как же я понимаю любовь Санаду выступать: это правда завораживает и пьянит.
Дрожащими пальцами тянусь ко лбу, но они натыкаются на мою маску.
Вдох-выдох. Последние шаги по канату – и Санаду на площадке, вскидывает руки под заслуженную бурю аплодисментов.
По подвешенным к потолку качелям он ловко спускается на арену и снова кланяется рукоплещущим зрителям. Я чувствую, как дрожит от радости его сердце.
И знаю, что он не прочь ещё покататься с этим замечательным цирком, но наш отпуск подходит к концу, пора возвращаться в Эёран, осталось только дождаться конца представления и отгулять прощальную пирушку с приютившей нас труппой.
***
Из раскинутого возле города шатра бродячего цирка мы уходим через два дня. Под утро. Украдкой, стараясь не тревожить валяющихся тут и там бывших коллег.
Впрочем, храповые рулады силачей и сторожа могут скрыть даже топот, не то что лёгкую поступь двух вампиров-акробатов.
Маски, в которых мы выступали перед публикой этого мира, прихватываем с собой.
Напоследок окидываем взглядом цветастый шатёр, выставленные в круг разрисованные фургоны. Бросаем взгляд и на крепостную стену города, колышущиеся в рассветном сиянии флаги.
Красивое место. Один из признанных миров, тоже предпочитающий тормозить развитие техники, чтобы сохранять природу и текущий строй с верховенством магов.
– Как жаль, что у нас такие короткие отпуска, – вздыхает Санаду и похлопывает себя по пустой фляжке на ремне. – И как хорошо, что я догадался прихватить драконьего спирта, иначе прощанье было бы не таким увлекательным.
Хихикнув и толкнув его локтем в бок (ведь именно из-за содержимого фляжки мы застряли здесь дольше запланированного срока, за что нам ещё огребать от Эдди, к которому мы для моральной подготовки заслали Цезаря), переплетаю наши с Санаду пальцы.
По вытоптанной зрителями и циркачами траве мы отправляемся прочь от стоянки и города – к ближайшему видному на горизонте перелеску: нечего телепортом светить.
Утренняя свежесть бодрит, помогает настроиться на рабочий лад. Ко входу под сень редких деревьев мы уже достаточно собраны. Здесь же переодеваемся в вытащенную из сумок одежду: правители кантона должны появиться в Эёране в приличном виде.
Наряд простых странствующих акробатов и памятные маски занимают своё место в сумках.
– Последний вдох свободы! – патетично выдаёт Санаду, после чего начинает творить канал телепорта.
Магия гудит, трепещут трава и листья деревьев. Я подхожу ближе к Санаду, он меня обнимает. Ещё пара мгновений – и серый всполох вытягивает нас в пространство между мирами. Перетряхивает и растягивает, прежде чем швырнуть на чёрные камни во дворе Лофтийского замка-дворца.
– Первый вдох обязательств и ответственности, – ворчливо обозначает Санаду.
Здесь тоже раннее утро, ещё полыхают светильники, прогоняя от кустов и газонов ночные тени.
Санаду подставляет мне руку, я подхватываю, и мы царственно направляемся к широкому крыльцу нашего помпезного дома.
Но торжественное возвращение загулявших правителей нарушает грохот распахивающихся дверей. Эдди выскакивает на крыльцо: очень бледный даже для вампира, с вытаращенными глазами, в измятой одежде.
– Что случилось?! – Санаду даже становится выше и шире в плечах в этот момент грозного окрика.
– Принцесса, – шепчет Эдди.
– Что?! – одновременно мы оказываемся рядом с ним и хватаем за лацканы камзола. – Что с ней?
Сердце ухает куда-то в бездну: пока мы гуляли, что-то случилось с нашей дочерью!
– Она… она пропала, – лепечет Эдди. – Как и его величество Танарэс. Они вместе пропали. Из сокровищницы.
– Что они вместе делали в сокровищнице? – спрашиваем с Санаду одновременно.
Моя паника нарастает всё быстрее.
Эдди сжимается, почти повисает на наших руках и шепчет:
– К-кажется, искали артефакт дану. Кольца нет.
О Маре мы за эти годы успели позабыть. А Танарэс, похоже, нет. Артефактное кольцо выполняет только одно желание, логично взять компаньона на случай, если понадобится вытаскивать себя из неприятностей. Но почему Танарэс выбрал именно нашу дочь?
