– Иногда нужно озвучить очевидное, чтобы это осознать, – ничуть не обижаюсь на его тон я и заглядываю за длинный шкаф с бутылками.
Дверь есть. Метра два высотой, обитая железом, но есть, и сразу дышать легче.
Позади что-то громко щёлкает по полу, я оглядываюсь и улыбаюсь: в нашем тупичке стоит треногий столик и кресло на выгнутых лапках. Через миг серая дымка вспыхивает большим облаком, чтобы через миг явить миру Санаду с диванчиком (судя по габаритам – для Дариона) и ещё одним элегантным креслом. Задорно подмигнув мне, Санаду телепортируется прочь, но секунд через тридцать возвращается с двумя огромными корзинами, плюхает их на столик. Принесённая словно откуда-то из дворца мебель, как ни странно, неуместно в подземелье не выглядит, наоборот, в её сочетании с массивной каменной кладкой, тёмными бочками и стойками с бутылками чувствуется как-то особый стиль. Шик я бы сказала.
Из корзин Санаду достаёт золотые кубки и взмахивает рукой. Нежно-голубая бутылка слетает с полки рядом и прыгает мне в руки.
– Оно очень лёгкое, – обещает Санаду. – Рассчитано на людей.
Я оглядываю нежно-розовую этикетку с золотыми узорами. Здравый смысл шепчет: «Не пей, Клёпочка, дурочкой станешь», но со здравым смыслом я не в самых лучших отношениях, так что поднимаю бутылку и возвещаю:
– Помянем разбитое сердце Дариона!
Санаду удивлённо вскидывает бровь и косится на него, но тут же хмыкает:
– Да, пусть это сердце скорее отвалится, а на его месте вырастет новое большое и сильное.
– Я вам не вампир, – ворчит внезапно смущённый Дарион, – чтобы сердца так просто заменять.
– И слава Нергалу, что не вампир! – Санаду вытаскивает миски с едой. – Они все жуткие зануды! И новых вампиров делают из жутких зануд, это у них обязательное условие обращения.
– По вам не скажешь, – с бутылкой в обнимку я направляюсь к столу.
А Санаду внезапно достаёт из корзины не еду, а музыкальную колонку и плеер:
– Ну, моё обращение было немного не совсем официальным, и собеседование я у этих зануд не проходил. Так что я единственный весёлый вампир в кантонах.
– Да? – я плюхаюсь в кресло.
И краем глаза замечаю очень заинтересованный взгляд Дариона на Санаду. Но тот уже отложил технику и достаёт хлеб, свёртки с сырами. Заметив моё внимание, Дарион делает лицо попроще и тоже подходит к столу, вытаскивает из второй корзины окорок, сразу наполняющий пространство ароматом копчёностей. А я слежу за Санаду. Не дождавшись продолжения, спрашиваю:
– А подробнее о своём обращении расскажете?
– Хм, – Санаду убирает опустошённую корзину. И хотя он вроде бы беззаботно смотрит перед собой, очевидно, что он старается не встречаться со мной взглядом. – Скажем так: если выпью достаточно, я расскажу.
– Вы понимаете, что такими отговорками только раззадориваете моё любопытство?
На этот раз Санаду заглядывает мне в глаза, и я снова начинаю медленно утопать в их мерцающей тьме.
– Это мой коварный план, – интимно сообщает Санаду с самым заговорщическим видом. – Ведь девушкам загадочные мужчины кажутся привлекательнее.
– Да ты и так загадочнее некуда, – Дарион с сомнением оглядывает содержимое высокой миски, – даже я не знаю, как и когда точно тебя обратили. А выпили мы с тобой немало!
– О, только не подумай, что это для того, чтобы казаться тебе загадочнее, – улыбается Санаду, совершенно очевидно меняя тему.
Дарион взглядывает на него исподлобья, но продолжает разбирать корзину – похоже, признаёт его право на молчание. Жаль, что он такой деликатный: теперь и мне интересно, а вдвоём было бы проще и споить Санаду, и выспросить.
Санаду же утыкается в плеер. Всего несколько кликов, и колонка испускает приятную фортепианную мелодию. В неторопливых переливах я с удивлением узнаю «Queen».
– Это, между прочим, противозаконно, – Дарион хлопает на стол плетёную корзиночку с фруктами. – Когда-нибудь тебе это припомнят.
– Ну, напиши заявление главе этой территории, – Санаду разваливается в кресле и взмахивает рукой. – Обстоятельно распиши всё, вдруг поможет. Главное, аргументы помощнее предоставь.
– Что, с земной техникой всё настолько сложно? – в этом закрытом помещении, сидя практически напротив Санаду, я вдруг совершенно успокаиваюсь.
После недавней встряски наступает умиротворение, а может, просто организм так намекает, что пора бы и спать, но мне правда становится очень уютно. И даже самостоятельно выскакивающая из бутылки в моих руках пробка не нарушает это блаженное состояние.
Как и подлетевшие со спины разноцветные бутылки.
– Не только с земной, – отвечает Дарион, оглядывая выстраивающиеся перед ним напитки. – Сюда нет хода любой технике, которая может нарушить существующий баланс сил и природы.
Подавшись вперёд, Санаду собственноручно выдаёт мне тарелку с вилкой и ножом, накладывает тонкие, ароматные кусочки мяса и ломтики печёных овощей.
– Благодарю, – улыбаюсь я расслабленно.
Санаду поглядывает на меня с полуулыбкой и протягивает руку за бутылкой.
Я вручаю ему увесистую тару. Наливая, Санаду не сводит с меня загадочного взгляда.
Протягивает кубок.
– Вы как змей искуситель, – усмехаюсь я, но напиток принимаю.
Дарион косится на меня, потом на Санаду, и берётся за бутылку.
– Здесь уместнее говорить о драконе-искусителе, – себе Санаду наливает то же, что и мне.
– Надеюсь, напиток лёгкий, как вы и обещали, – я никак не могу перестать улыбаться. – О, вампир-искуситель.
Смех у Санаду тёплый, от его низких ноток по спине разбегаются мурашки, внутри становится тепло.
А вот Дарион не впечатлён (что и правильно), он закатывает странные глаза со слишком большими карими радужками и вздыхает:
– Надеюсь, у вас хватит совести сейчас при мне не кокетничать.
– Помнится, – Санаду покачивает золотым кубком, – ты говорил, что у меня совести нет.
А я вместо ответа просто прижимаю прохладную металлическую кромку к губам и осторожно пробую языком напиток. Он сладкий, с кислинкой. И в нём совершенно не ощущается хмель, словно это просто сок.
***
Голова пульсирует. Что-то её сдавливает, гудит в висках, закладывает уши. Тело словно не моё. Веки… какие же тяжёлые! Облизнув пересохшие губы, я титаническим усилием их разлепляю.
Глаза режет светом, точнее, несколькими светлыми лучами, пробивающимися через странное нагромождение.
Проморгавшись, осознаю, что это ванна Санаду торчит боком. Но я-то не в его ванной! Я, судя по обоям и кроватям, в нашей с Никой комнате в общежитии. И почему-то на софе лежит ванна Санаду, а рядом, друг на друге, нагромождены три его рабочих кресла.
