– Ладно, леди и мальчики, пора нам на ужин. Валарион, разрешаю тебе под ручку проводить Фидиса, он тоже рыжий.
Снова вспыхивают алым щёки Валариона, Фидис тихо ворчит:
– Я рыжий, а не слепой, – но достаточно тихо, чтобы это не казалось вызовом.
– И ты это спустишь?! – полурокочет Раштар.
Фидис лишь плечами пожимает:
– Он делает это по праву сильного. Я, конечно, могу возмутиться, но разница в наших статусах и возможностях слишком велика, чтобы мою просьбу о сатисфакции можно было выполнить без ущерба для репутации. Попытками вызвать на дуэль я лишь покажу свою глупость и слабость. Принятием же ситуации демонстрирую, что в полной мере осознаю своё текущее положение и правильно оцениваю силы.
Мне Фидис всегда казался благоразумным, а преподавателю и впрямь негоже драться со студентом – как-то слишком мелко.
– С такими демонами, – вздыхает Бриш, – мы вымрем через пару столетий или превратимся в рабов.
– Умные не вымирают, – возражает Фидис.
– От твоей трусости меня тошнит, – демонстративно отворачивается Раштар.
– Что, никакого развлечения не устроите, – вздыхает Санаду, – для архивампира в самом расцвете сил?
Он косится на меня, уголок губ дёргается. А мои остывшие было щёки снова норовят заполыхать. Вот ведь засада!
– Умираю, как хочу есть, – я рывком подаюсь вперёд, увлекая за собой и его, и висящую на прицепе Нику.
Не уверена, что «Вкусная закусь» находится в том направлении, но для меня главное – спрятать лицо от глаз Санаду.
Валарион и демоны следуют за нами, Бриш и Раштар недовольно бубнят, один на унылый, а другой – на гневный лад.
***
Вечер получается на удивление милым. В своём заведении Санаду не придерживается столь строгих правил и позволяет Нике с Валарионом сидеть вместе. Фидис по характеру и так лапочка, обильная халявная еда примиряет с ситуацией Бриша, а Раштар… ну, Раштару для полного счастья хватает победы в самопальном соревновании по арм-реслингу с забредшими в заведение оборотнями.
Подобревший Санаду, сославшись на необходимость налаживать отношения с демонами, которая для него особо актуальна (видимо, как для соректора), ведёт нас полюбоваться на закатное представление в храм Великого дракона.
Яйцеобразное здание на границе города поражает монументальностью, подсветкой и ощущением… силы. Магия этого места так сильна, что Санаду даже защиту демонических браслетов не считает достаточной, и за представлением служителей храма мы наблюдаем с крыши одного из ближайших домов. Санаду в своём репертуаре: туда мы забираемся без разрешения хозяев.
Приятнее было бы посидеть вдвоём, но и компанией тоже неплохо, нас с Санаду никто не дёргает – все наблюдают за воспаряющими над храмом иллюзиями: сотворение Вселенной, Эёрана, драконов, сотворение иных существ. Космогоническая летопись, в которую я не верю, что не мешает наслаждаться мастерством волшебников.
От холода подступающей ночи и насекомых нас спасают бытовые заклинания Санаду и Ники. Ветерок приятно теребит волосы. Мою руку на предплечье Санаду согревает тепло его ладони. И его улыбка, когда он искоса поглядывает, как я любуюсь иллюзорным представлением жрецов.
Домой мы возвращаемся в темноте, когда последний отсвет заходящего солнца уже потонул за горизонтом. После выхода из города Санаду отпускает Нику к Валариону, а меня подхватывает на руки, весело сообщая:
– Помогаю только людям, все прочие даже не просите, вам дойти выносливости хватит.
Положа руку на сердце: его гуманность и наблюдательность очень кстати, потому что к этому моменту ноги у меня просто отваливаются.
***
С каким бы удовольствием Санаду со спящей на его руках Клео шёл бы дальше, мимо Академии, подальше от империи, кантонов и всех своих обязательств.
Измотанная активным выходным днём, она почти мгновенно засыпает, доверчиво прижавшись к его груди, и совершенно очаровательно посапывает.
Но, увы и ах, он не свободный артист, он архивампир, глава кантона, соректор, так что ему приходится направить свои ноги к воротам.
Пройти по гулкому переходу, старательно делая вид, что не замечает обжиманий Валариона и Ники, кивнув охране, удивлённой девушке на его руках и переполошённой внезапным появлением ценных иномирных студентов за воротами Академии, а не внутри её периметра.
– Ника, за мной, – командует Санаду, разрывая нестандартную пару, и под светом фонарей проносит свою драгоценную ношу к особняку.
Ему тесно здесь, желание умчаться подальше от проблем становится почти невыносимым, но он знает: географическими перемещениями от них не избавишься. Они в любом магическом мире достанут, а в не магический он сам не пойдёт – там придётся убивать ради выживания.
– Ночью никаких побегов на свидания! – предупреждает Санаду следующую за ним по лестнице наверх Нику.
– А может, вы займётесь построением своей личной жизни? – робко интересуется она. – Свою я как-нибудь сама…
Санаду закатывает глаза:
– О, эти дети, возомнившие себя взрослыми!
– Валя любит меня даже вампирессой, это ведь доказывает силу его чувств!
– Ника, – Санаду, подумав, решает на неё не оглядываться, просто замедляет шаг, – помимо нас есть общество, внешние обстоятельства.
– Наши с Валей чувства сильнее!
– Не спорю, но зачем устраивать испытания, которых можно избежать? Ты же понимаешь, что ваши отношения и так нонсенс, а если они не будут оформлены законом…
– Это терпимо.
– Это будет источником проблем, ссор и напряжения! То, что сейчас кажется вам допустимой неприятностью, через сотню лет напряжения может стать убийственной проблемой. Поверь, я знаю, о чём говорю.
– Вы знали другие вампирско-эльфийские пары?
Мысленно прокляв любовь как чрезвычайно усложняющее жизнь явление, Санаду вздыхает и с нежностью смотрит на Клео на его руках.
– Ника, просто поверь: там, где общество и семья не принимает пару, всегда проблемы, какой бы сильной ни была любовь. Я просто хочу тебя уберечь. Кому-то из вас двоих придётся отказаться от своей привычной среды обитания, и вряд ли это будешь ты, какие бы хорошие отношения ты ни завела с частью эльфийских правителей.
Он останавливается перед комнатой Клео.
Позади него тяжко вздыхает Ника:
– Хорошо, я буду у себя. Спокойной ночи.
Тоже вздохнув, Санаду телекинезом открывает дверь. Сумрак помещения нежно обнимает его и Клео. Звук шагов Санаду тонет в мягкости ковра. Дверь за его спиной плавно закрывается, отсекая падающий из коридора свет.
С безмятежно спящей Клео на руках Санаду оказывается в полной темноте. Жар накатывает на него, стук сердца оглушает, когда он делает первые шаги по направлению к постели. Внутри зарождается приятная дрожь.
