– Но… – умолкаю в ожидании продолжения.
Санаду устало пожимает плечами:
– Мне кажется, я сделал достаточно, чтобы от меня имели право требовать ещё и убивать.
– Кого?.. Мару?
Его аж передёргивает. Я перевожу взгляд на каменные статуи у входа в гробницу, но сумрак скрывает их изумительно тонкую отделку, превращая фигуры в расплывчатые силуэты.
Гнетущую тишину просто жизненно необходимо разбавить, но я не знаю, чем: ночь, могила, клумбы с тёмными цветами, свет фонарей сюда едва дотягивается. Остро ощущается, что никого рядом нет.
Встряхиваю головой:
– Обязательно было выбирать такое мрачное место для разговора?
– Мне нужно подышать свежим воздухом, здесь меня не достанут, и это единственное место, где можно посидеть вдали от чужих глаз. К тому же… Огнад меня вдохновляет.
– Чем?
– Умением добиваться.
– Чего?
У Санаду дёргаются уголки губ:
– Не чего, а кого.
Он смотрит на меня. И я тоже поворачиваюсь к нему. Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза.
Вздохнув и крепче сжав край скамейки, опускаю взгляд на колени:
– Вы не спросите, что я там делала? В таком виде…
– Шпионили, – удивительно спокойно констатирует Санаду, словно для него это обычное дело.
Опять вздыхаю:
– Ну да, это очевидно, мне же не с кем там встречаться.
– Мне жаль, что вам пришлось стать свидетельницей всего этого, – Санаду сцепляет пальцы рук. – Очень жаль.
Кошусь на него:
– Мне кажется, вы не совсем осознаёте ситуацию.
Невидимую печать договора на моей руке обжигает, словно тыльную сторону ладони прижимают к сковороде. Зря я переживала о соблюдении Танарэсом контракта – проще заплатить, чем такое терпеть.
Санаду запрокидывает голову к тёмным небесам:
– Сонли? Изрель? Танарэс? Элоранарр? Риэль? Демоны? Кто-то ещё?
Печать пылает.
– Хотя я бы поставил на Танарэса и Сонли, – продолжает Санаду. – Надеюсь, вы не продешевили.
– Извините.
– Да ладно, я привык. Как думаете, есть способ срубить с вашего нанимателя побольше денег? Может, авантюру какую-нибудь вместе провернём?.. Хотя, наверное, уже не успеем. О встрече с Марой вы сообщили?
Впиваюсь в край скамейки до хруста в суставах, но это не спасает от жжения в магической печати. Печально произношу:
– Надеюсь, у вас не будет больших проблем из-за этой встречи.
– Только со своей совестью, – усмехается Санаду и проводит ладонями по лицу, словно умывается. – Не переживайте, эта встреча была по договорённости. Если всё пойдёт по плану, то… всё будет хорошо.
По какой договорённости? Ради чего? Удовлетворить Мару?
Вместе со вспышкой злости отступает и боль в магической печати.
Мне не стоит вести себя так, словно между нами были отношения: Санаду абсолютно свободный мужчина и волен спать с кем хочет.
Мне надо успокоиться и не делать глупостей. Тем более, как я уже не раз повторяла: произошедшее ожидаемо, учитывая чувства Санаду к Маре.
Мысль возвращает меня обратно в дрянную гостиницу: они вдвоём падают на кровать, её рыжие волосы.
Хруст вторгается в слишком яркое воспоминание. Скамейка подо мной содрогается. Из-за сумрака не сразу осознаю, что это Санаду крошит её когтистыми пальцами.
Он поворачивает ко мне бледное лицо с бездонными тёмными глазами.
– Бегите, – из горла Санаду вырывается хриплый полурык. – Бегите!
– Что? – пытаюсь разобрать выражение его лица.
Тёмные сосуды вспухают вокруг глаз Санаду, верхняя губа задирается, обнажая вампирские клыки.
– Бегите, – хрипит он. – Я… я… голоден.
Холод пробирает до мурашек.
Что с ним? Какое-то отсроченное воздействие Мары? Магии вдруг мало стало? Что?! Вампиры же не должны быть голодными в Эёране.
– Это вы о том голоде, когда хотите всех убивать? – медленно пячусь я: меня учили не поворачиваться спиной к хищникам, не убегать бездумно. Даже в брошюрке для иномирян об этом предупреждали!
– Да! – Санаду вдруг оказывается передо мной, обжигает леденящим дыханием. Его пальцы впиваются в плечо. Всем телом я ощущаю его дрожь.
Какое убегать – он же стремительный, словно ветер, я не успею.
Зарычав, Санаду толкает к гробнице. На миг я теряю ориентацию и не успеваю сохранить равновесие. Со всё сотрясающим ударом о землю паника ударяет по нервам – и мир замедляется. Клацнув зубами и перекатившись через клумбу, останавливаюсь в паре метров от входа в тёмную пирамиду, охраняемую статуями.
В памяти вспыхивает: вампиры не выносят некромантскую магию, Санаду не мог войти в гробницу Огнада – сидел на скамейке и ждал нашего выхода.
После удара тело слушается плохо. Сзади с треском и скрипом сминается скамейка: Санаду вымещает звериную ярость на ней.
Спотыкаясь и падая, я бросаюсь к входу в пирамиду. Во рту солоно. Дверь послушно открывается, я вваливаюсь внутрь. Магические сферы озаряют будто залитую стеклом фигуру Огнада с чёрным луком в руке. Красавец некромант приветливо улыбается, будто обещает защиту.
Отчаянно и страшно рычит на улице Санаду. Я поворачиваюсь закрыть дверь – и вздрагиваю: он стоит на пороге, между каменными фигурами драконьего бога и богини смерти.
В сиянии внутренних магических сфер хорошо видно уродливо искажённое лицо, остекленевший, направленный на мои губы взгляд, и острые ряды клыков.
Не парочку отросших клыков, как в земных фильмах, а оскал пираньи.
Чуть подавшись вперёд, Санаду застывает, словно перед преградой.
– Санаду, что с вами?
Его губы подрагивают, взгляд… сосредоточен на моих губах, и я вдруг осознаю солоновато-металлический привкус во рту. Осознаю, что он значит.
Пальцы дрожат, когда я дотягиваюсь ими до прокушенной губы и ощупываю маленькую рану. На пальцах остаётся кровь, она течёт по подбородку. Не очень удачно я ударилась о землю.
