– Разбирательство ещё идёт. И у меня к тебе большая просьба, – Санаду чуть поворачивается, чтобы заглянуть мне в глаза. – Если вдруг кто-нибудь попросит тебя явиться на дачу показаний, если вдруг даже скажут, что это может мне помочь – не выходи с территории Академии.
– Всё так плохо?
– Ну, не совсем катастрофа, но мной крайне недовольны все архивампиры, а ты, как менталист, пусть и недоученный, представляешь для них интерес. И Мара до сих пор на свободе. А у неё могут быть связи здесь, в Академии.
– Хорошо, не буду выходить, – соглашаюсь я и плотнее прижимаюсь щекой к его груди.
– Кстати, – Санаду поглаживает меня по волосам. – Ты общалась с демонами, они рассказывали тебе о своём мире?
– М-м, немного.
– И как впечатления? Как ты относишься к тому, чтобы туда эмигрировать?
Пожимаю плечами:
– Я и здесь ещё не слишком обжилась, так что не думаю, что ещё одна смена мира меня расстроит. А там что, принимают беглых преступников и незаконно обращённых вампиров?
– Ну… теоретически – нет. Но у меня там есть кое-какие… связи. – Санаду задерживает дыхание, будто перед прыжком в воду. – Хм, ты только не начинай опять о том, что я старый. Если совсем плохо станет и Академия не сможет тебя защитить, попроси защиты у императрицы Нарака Анастасии. Это дочка моя.
После его напряжённого обмирания я ждала признаний в связях с контрабандистами или иными преступниками, но дочка-императрица... От неожиданности поперхнувшись, я захожусь кашлем.
Вот это новости, вот это сюрпризы!
Глава 23
– И сильно она меня старше? – спрашиваю с внезапно возникшей улыбкой и тыкаю Санаду пальцем под рёбра. – А?
Поёрзав, Санаду признаётся:
– Ну, вы примерно ровесницы.
– О, так ты из тех мужчин, которые, отпустив дочку в самостоятельное плавание, находят себе её ровесницу, чтобы вновь почувствовать себя молодыми?
– Да я и так себя старым не чувствовал, – бубнит Санаду. – И я её не отпускал. Я о ней узнал недавно, до сих пор не привык, поэтому сразу не подумал, что к ней можно обратиться. Да и не хочется, если честно, – он вздыхает. – Помощи от меня никакой она не видела, не хотелось бы её своими проблемами загружать.
– Кстати, о проблемах, – захватываю чёрную прядь его волос и накручиваю на палец. – Объясни, что происходит. Я не о том, что ты мне только что сказал, а в целом. Как дела у вампиров? Что дальше будет с этими Неспящими?
– Вампиры проклинают Неспящих за жертвы среди своих семей. Если повезёт – орден уничтожат полностью. Теперь, когда никто не опасается его верхушки, за него взялись серьёзно. Раньше ведь всегда действовали с оглядкой на то, что за слишком активный поиск и отлов Неспящих к тебе могут явиться их посланцы, а в особо серьёзном случае – кто-нибудь из высших вампиров. В общем-то, могущество Неспящих зиждилось на том, что орден организовали несколько высших, способных добраться до кого угодно.
– Высшие это… – что-то я о них читала, но точно не помню: слишком много информации в мозг загрузила.
– Вампиры, отказавшиеся от физической оболочки, став полностью магическими существами. Они почти неуязвимы, их слабость – только солнце.
– И почему такие силачи не завоевали весь Эёран?
– Именно потому, что они этого не делали, долгое время считалось, что Эёран не входит в сферу интересов Неспящих, и что появлялись они здесь поностальгировать о прошлом, завербовать новичков или родственников, припугнуть чем-то неугодных, напомнить о себе.
Приоткрываю рот, но тут же закрываю его и киваю: в принципе – логично не будить спящего медведя. Вопрос в другом:
– Но как решились противостоять таким сильным противникам?
Санаду нервно усмехается:
– Они не на тех напали.
– В смысле? – хмурюсь я.
– Одна драконесса так хотела отомстить за уничтожение своей семьи, что смогла организовать против них операцию нескольких государств. А я, помогая заманивать Неспящих, стал случайной жертвой. Даже удивительно, что эта драконесса не рыжая. Но, возможно, она просто это скрывает? – Санаду нарочито задумывается и хлопает ладонью по одеялу. – Да, наверняка она тоже рыжая!
– Вы имеете что-то против рыжих? – оседлав его, демонстративно складываю руки на груди. – М-м?
Глаза Санаду блестят. От его изучающего всю меня взгляда становится жарко.
– Если это не мои рыжие, – улыбается он.
– Во множественном числе? – я с подозрением задираю бровь.
– Ну ты же обидишься, если я не посчитаю за своих Марка Аврелия и Марка Антония? А между тем они тоже рыжие! Нет, я, конечно, был бы рад не обнаруживать под подушкой орехи и не натыкаться во сне на пушистый хвост, но ради тебя, моя дорогая, согласен потерпеть.
– А ведь это только начало, – предупреждаю я. – Белки забивают запасами все доступные места. Даже пространство между стенами.
– Здесь стены цельные, – Санаду вновь нарочито задумывается. – Хотя, учитывая поразительные свойства рыжих, не удивлюсь, если его даже это не остановит!
Он опускает ладони на мои бёдра и поглаживает:
– А ведь нам надо на лекцию собираться. – Санаду вздыхает. – Длинную нудную лекцию по менталистике, и если тебе можно не торопиться, то я обязан её прочитать вовремя. Обещал Эзалону быть паинькой, к сожалению.
От его прикосновений по коже пробегают мурашки, мешая думать.
– Учитывая обстоятельства, – неожиданно сипло напоминаю я. – Мне, наоборот, стоит поднажать на учёбу. Экзамены можно и при полном знании предмета завалить, но если на меня нападут, я должна уметь постоять за себя.
Из лица Санаду мгновенно уходит расслабленность, взгляд становится строгим.
– Ты права, конечно. Но без защиты я тебя не оставлю, я уже всё подготовил.
– Что? – опять задираю бровь. – Магический бронежилет мне припас?
– Что-то вроде того… в мою любимую ванну залезаем вместе или по очереди?
– Ах, кто-то обещал быть паинькой, – качаю головой.
– А что, паиньки не купаются вместе с любимыми девушками? – трагично уточняет Санаду.
– Паиньки-соректоры не купаются вместе со студентками, – к щекам приливает нестерпимый жар, прижигает даже уши. А затем я начинаю нервно хихикать. У Санаду взлетают обе брови. Я зажимаю рот, но это мало помогает.
– Прости, – сквозь смешки выдавливаю я. – Просто мне… мне ещё никто не признавался в любви… так.
Упав на его грудь, продолжаю отчаянную борьбу с нервными смешками, хотя он, конечно, ничего смешного не сказал, но меня просто распирают эмоции.
Одной рукой зарывшись пальцами в мои волосы, другой Санаду гладит меня по напряжённой спине.
