– Мой предшественник не успел обзавестись законными наследниками. Целый месяц в году вампиры имеют право безнаказанно убивать друг друга на дуэлях, а у него был слишком длинный и острый язык. Я в то время служил сенешалем Изрель. Она устроила всё так, чтобы дуэль состоялась. Она поделилась со мной силой, чтобы у меня появился шанс на победу и становление архивампиром. Так как официальных наследников не было, после победы я получил право на титул поверженного соперника. А Изрель взыскала долги с остальных правителей, чтобы они подтвердили получение мной права на престол Лофтийского кантона. Так я стал абсолютно легитимным правителем.
История почти захватывающая, но я хмурюсь:
– Так. Ты власти не хотел, значит, за неё ты не в долгу. Чем же тебя держит эта Изрель? Или ты всё же рад стать главой кантона?
Санаду тяжело вздыхает и утыкается лбом мне в плечо:
– Она держит меня тем, что позволяет существовать секретному протоколу по защите менталистов от рабства. Понимаешь, менталисты, несмотря на непригодность к боевым действиям, могут быть очень опасным оружием. И вампиры умеют заставлять их служить искренне и с полной отдачей.
– Как?
– Клео, это секретная информация и тебе лучше не знать подробностей, пока твой статус столь шаток. Помни одно: никогда не принимай кровь вампира, которому не доверяешь. И не отдавай свою кровь.
Мысленно повторяю это про себя, зарываюсь пальцами в жёсткие волосы Санаду и киваю. Того, что он сказал, достаточно, чтобы примерно понять ситуацию.
– Но в чём выгода Изрель от этого протокола? Разве ей не выгоднее рабы-менталисты? Или… – перебирая пряди Санаду, на миг замолкаю от догадки. Спрашиваю: – Скажи, а она осторожная?
– Да, – усмехается Санаду. – Самая осторожная из нас.
– Она, наверное, побоялась, что ситуация с менталистами рано или поздно вскроется, кантонам под давлением других государств придётся принять защищающий нас закон, только она с этого никакой выгоды не поимеет, в отличие от текущей ситуации.
– Вероятнее всего, дело обстоит именно так, но пока другие государства узнают правду и продавят такой закон, пострадают слишком многие. Поэтому, на мой взгляд, лучше поддерживать протокол. Тем более, внешняя политика Изрель меня вполне устраивает.
– А во внутреннюю она лезет? – уточняю я, чем вызываю у Санаду улыбку:
– Только когда Эдди жалуется, что я слишком долго отлыниваю от дел кантона. В остальных случаях она о себе не напоминает. Подозреваю, Изрель от меня немного в ужасе: мы слишком разные. Практически противоположности.
– Ты с ней спал? – приподнимаю бровь.
– Когда мы познакомились, я был слишком… – Санаду хмыкает. – Стар для неё. И вообще не припоминаю, чтобы она заводила отношения с вампирами, даже Танарэсу дала отставку сразу после его вампиризации, хотя по возрасту он ещё подходил. Так что для ревности нет никаких причин.
– Я не ревную, просто выясняю обстановку, чтобы не оказаться в неловком положении. Всё же это большая политика, ставки здесь ужасающе высоки.
Меня передёргивает: я не трусиха, но масштабы впечатляют.
Король…
Заглянув в глаза Санаду, снова запускаю пальцы в его волосы, провожу по всей длине густых жёстких прядей.
Он послушно сидит, чуть запрокинув голову, не отрывая заворожённого взгляда от моего лица. Отпустив волосы, я провожу пальцами по его бровям, острым скулам. Скольжу пальцем от переносицы до кончика носа. По чуть приоткрывшимся тонким губам. Очерчиваю узкий подбородок.
– Ты красивый, – шёпотом признаю я.
– Ты восхитительна.
Тонким колокольчиком взвизгивает браслет на его руке, я ощущаю его вибрацию на пояснице. Санаду прикрывает глаза, а когда открывает, лицо его становится грустным:
– Пай-соректору пора читать лекцию.
Усмехнувшись, целую его сначала в лоб, потом понимаю, что в губы как-то уместнее и, наклонившись, прижимаюсь к его губам коротким, почти целомудренным поцелуем.
– А где мой страстный поцелуй перед отправкой к толпе жаждущих меня студенток? – насмешливо возмущается Санаду.
Задираю бровь:
– Полагаете, логично перед отправкой к толпе жаждущих девиц вас распалять страстными поцелуйчиками?
– Не логично, – со вздохом признаёт Санаду и тут же хитро улыбается. – Но хочется.
Помедлив, качаю головой и наклоняюсь к нему. Так странно, что теперь у меня есть мужчина, которого я целую перед его уходом на работу. Не верится. Кажется почти нереальным даже тогда, когда наши языки соприкасаются в глубоком, чувственном поцелуе.
***
На лекцию Санаду уходит один. Объясняет это тем, что сегодняшняя тема для меня пока сложна, лучше поработать с ним индивидуально, а сейчас подобрать комплекты защитных амулетов – к сундукам и перечень с описаниями и свойствами прилагается, по которым я могу собрать не конфликтующие наборы.
А учитывая, что сундука три и наименований не одна сотня, тут можно несколько недель провозиться. Как утешил меня Санаду: «Ты теперь вампиресса, можешь сколько угодно выбирать», но моя человеческая натура не привыкла к такому свободному расходованию времени, так что решаю пока ограничиться одним сундуком, а остальные перебрать позже под настроение.
С неоценимой растаскивательной помощью Марка Аврелия я собираю уже третий комплект для защиты от всех стихий и некромантии, когда в руки ныряет кремового цвета самолётик.
Прежде, чем успеваю сообразить, он разворачивается, являя написанное незнакомым почерком послание:
«Когда вампир обращает только своей кровью, на первое время он получает власть над обращённым: может влиять на эмоции, мысли и желания. Может заставить чувствовать то, что ты не чувствуешь, желать того, чего не желаешь. Сейчас ты его безвольная игрушка. Если можешь – беги, тебя спасёт только расстояние».
– Вот и интриги подъехали, – вздыхаю я.
Нет, меня не накрывает паникой.
Я не бросаюсь к Санаду выяснять подробности, хотя его предупреждение о крови вполне соответствует содержанию послания.
И уж конечно я не убегаю.
Заправив соскользнувшую на лоб прядь за ухо, я задумываюсь.
После первого поцелуя моя страсть действительно вспыхнула резко и почти безумно, но утром я чётко проследила её появление от целовательно-тискательных вполне продолжительных действий Санаду, – пришлось ему постараться, чтобы меня разбудить и соблазнить, – так что нет причин сомневаться в естественности и раньше возникавшего желания.
Не могу сказать, что между мной и Санаду абсолютное доверие: не все подробности становления правителем он рассказал: ни слова о семье, слишком мало деталей. И всё же ему я доверяю всяко больше, чем какому-то анонимному «доброжелателю».
