Его придерживает Фидис и улыбается:
– Тебе идёт красный цвет глаз: с волосами хорошо гармонирует.
О моей мертвенной бледности он тактично молчит.
– А ты нас не покусаешь? – с опаской уточняет держащийся за спинами товарищей Бриш.
– Зависит от вашего поведения. Всё в ваших руках… – я едва успеваю сдержаться и не ляпнуть «мальчики».
Теперь, после близости с Санаду, я автоматические воспринимаю себя взрослее.
Фидис смотрит на меня очень пристально, будто догадывается об этом. Раштар фыркает и горделиво устраивается на первом ряду в стороне от меня. Бриш качает головой:
– И это лучшее учебное заведение мира: в любой момент студента могут загрызть, убить и некромантией поднять. Ну никаких гарантий безопасности!
– Она не зомби, а вампир: вечно молодая, вечно прекрасная, – возражает Фидис и усаживается рядом со мной под очередной фырк Раштара и вздох Бриша. Наклоняется и шепчет очень серьёзно. – Если вдруг понадобиться помощь – можешь обращаться.
Дверь снова распахивается, и в аудиторию влетает растрёпанный Валарион. Он немного бледноват, хотя на скулах полыхают яркие пятна болезненного румянца.
Его приветствие нам тонет в звоне, возвещающем о начале лекции, и следом за Валарионом в аудиторию заходит волкооборотень с такой шкафоподобной фигурой, что он скорее походит на охранника, чем на преподавателя этикета.
Валарион плюхается за ближайший стол.
– Всем благ, – басовито приветствует нас волкооборотень. – Можете называть меня мистер Гарис, я буду преподавать вам этикет.
Под мышкой он зажимает толстенькую книгу. Когда на кафедре вытаскивает её из-под руки, я успеваю прочитать заглавие:
«Азы великого искусства этикета».
Прикинув толщину «Азов», мысленно вздыхаю.
«Надо, Федя, надо», – повторяю себе.
Ну почему Санаду не мог оказаться просто соректором, а?
– А-а! – Раштар взлетает на стол в форме боевого полуоборота, сверкает торсом в прорехи треснувшей рубашки. – Мышь!
Мы все поворачиваемся. Его сумка дёргается. Руки Раштара наполняются светом. Из сумки выпрастывается рыжий хвост, за ним вылезает Марк Аврелий с крупным очищенным орехом в лапках. Недовольно глянув на Раштара, припускает ко мне и затаскивает орешек в мою сумку.
– Ну, в чём-то ты прав, – серьёзно соглашаюсь я с копытным Раштаром. – Но это всего лишь мой бельчонок. Не надо его обижать.
На Марке Аврелии защитный амулет, но лучше не проверять его на прочность.
Засопев, Раштар спрыгивает со стола:
– Я не испугался, я лишь хотел вас предупредить. Мало ли какие здесь, в мире магии, мыши, – гордо выдаёт Раштар. – Это мог быть опасный мутант!
– Позорище, – Бриш закрывает лицо ладонью.
Раштар разворачивается к нему, но тут преподаватель громко хлопает по кафедре:
– Делать такие предположения невежливо! Как и залезать на стол и кричать во время занятия. А теперь вам необходимо представиться по шаблону со страницы сорок восемь.
Марк Аврелий, выбравшись из моей сумки, деловой рыжей стрелой уносится к запасам Раштара.
– Моё! – вцепляется в кулёк с орехами Раштар.
За что получает очередное замечание о некорректном поведении.
***
Перед поворотом в коридор с аудиторией для занятия менталистикой я останавливаюсь.
Из-за уже возникшего повышенного интереса к моей персоне меня посещает мысль, что скрывать помолвку – неправильно. Вот вообще, хотя Санаду с уважением отнёсся к моему нежеланию это всё афишировать и сказал, что я могу сообщить об этом, когда пожелаю.
Сначала мне казалось разумным не дразнить гусей ещё и этим, но если подумать: сейчас я и так в центре внимания из-за вампиризации. Со временем все с этим смирятся. А потом вскроется информация о помолвке – и я опять окажусь в центре внимания.
Так не лучше ли сразу ошарашить обеими новостями? Пусть отшушукаются за раз.
Так что, постояв и глубоко вздохнув, подтягиваю рукав и высвобождаю сверкающий помолвочный браслет из тени защитных браслетов, стаскиваю это скандальное украшение на запястье, чтобы сразу было видно.
Невольно улыбнувшись, делаю серьёзное лицо и сворачиваю за угол: ронять – так ронять.
Глава 27
Коридор пуст, так что миную его без эксцессов.
В просторной аудитории, едва шагаю внутрь, волной стихают разговоры.
Менталисты – и парни, и девушки, кроме читающей Ники – смотрят на меня во все глаза.
И так как они пялятся на моё бледное лицо с красными глазами, я начинаю сомневаться, что помолвочный браслет на запястье сейчас заметят.
С независимым видом, будто ничего не происходит, я шагаю вдоль рядов столов на галёрку. И уже под конец моего пути мёртвую тишину класса нарушает девичий возглас:
– Помолвочный браслет! На ней помолвочный браслет!
– Лофтийского кантона, – добавляет уже парень сдавленным шёпотом.
А я устраиваюсь на галёрке с надёжно прикрытой спиной и вытаскиваю «Этику менталистов» и «Основы менталистики», листы, ручку.
Внешне я абсолютно спокойна, но последний возглас удивляет: если это помолвочный браслет Лофтийского кантона, то как он снова оказался у Санаду? Мара отдала на хранение на время своей шпионской миссии? Тогда это браслет, который носила она? Или Санаду не надевал ей помолвочный браслет, ограничившись устным принятием обязательств? Или прежний браслет остался у Мары, а Санаду приказал создать новый браслет?
А может, я неправильно поняла восклицание, и определение «браслет Лофтийского кантона» значит лишь дизайнерское оформление растительным орнаментом – они характерны для земель Санаду, традиционны.
Воцарившуюся после возгласов тишину нарушает скрежет стула по полу и громкий цокот каблуков.
С первого ряда, вся красная, со стиснутыми кулаками, по дорожке поднимается Яслена.
Её вид заставляет судорожно вспоминать, могут ли местные маги испепелять взглядом. Вроде не могут.
Перья и бумаги, лежащие близко к проходу, при её приближении начинают вибрировать на столешницах. Я приподнимаю бровь. Яслена хмурится.
Подойдя, она вонзается взглядом в помолвочный браслет.
– Он не может быть настоящим, – произносит она веско. – Это подделка. Или помолвка фиктивная.
– Не огорчайся, – нарочито сочувствую я. – Будет и на твоей улице праздник, и тебе замужество предложит. Кто-нибудь.
– Профессор Санаду не стал бы жениться! – не унимается она.
И я мягко улыбаюсь:
