– Наскальная живопись, – негромко произношу я и упираюсь ладонями в столешницу.
Тут же меня теснит острый локоть, и Яслена нависает над бумажкой.
– Как интересно! – преувеличенно бодро выдаёт она и поднимает на Санаду восторженный взгляд. – Профессор, вы поможете мне понять это? Всё же это… создание практически мой профиль, я бы так хотела его понять, но, боюсь, без вашей помощи просто не справлюсь. Профессор…
На её скулах медленно расползаются розовые пятна. Санаду со вздохом подпирает щёку кулаком и смотрит на неё как-то печально.
Ну а я, перевернув листок, рассматриваю картинки на обратной стороне: тут спиральки, треугольнички, а к фигуркам условных людей добавляются фигурки птичек, котиков, ящерок – ну, я так это понимаю. Иероглифы какие-то в начальной стадии своего образования.
– Яслена, – голос Санаду тихий, но жёсткий. – А вы уверены, что перед нами животное, а не разумное существо?
– Ну… – смущённо тянет Яслена и склоняет голову.
Смотрит на него исподлобья. Глупая-глупая девочка, у него же на лице сейчас написано «держи дистанцию».
Разворачиваюсь, окидываю взглядом наблюдающих за нами менталистов (кажется, их любопытство не настолько сильно, чтобы подойти к Санаду) и отправляюсь к Антонию, а Санаду насмешливо продолжает:
– Я, конечно, понимаю ваше желание провести со мной побольше времени, но, полагаю, больше времени вам надо уделить учебникам. Ваш предыдущий доклад о разнице наведённых образов и реальных существ с точки зрения менталистики, похоже, оказался недостаточным для вашего более глубокого понимания сути ментального проявления разума. Посему предлагаю вам написать следующий: различия между условно разумными и разумными существами. Страниц так на пятьдесят. Убористым почерком.
– А если я ошибусь, вы лично разберёте со мной ошибки?
Я чуть было не оборачиваюсь, но одёргиваю себя: что-то я тоже стала во всём видеть всякие двусмысленности. Может, Яслене интересна тема?
– Если ошибки будут, – холодновато отзывается Санаду, – мы разберём их на лекции.
– Я бы не хотела отвлекать остальных студентов от занятий…
– Тогда напишите доклад без ошибок. Порадуйте меня, пожалуйста. Вы же хотите произвести на меня хорошее впечатление? Всё в ваших руках.
Пока они всё это обсуждают, я дохожу до Антония.
– У тебя хорошо получилось, – похлопываю его по плечу. – В моём мире такое бы за миллионы на выставках предлагали. То есть за очень дорого продавали.
Моргнув, Антоний прижимает лапки к груди и скалит зубы. Кажется, это улыбка.
***
Моё присутствие на дальнейших занятиях можно объяснить только желанием Санаду продемонстрировать мне быт менталистов, потому что обучение у них в основном практическое, а мне с абсолютным щитом делать почти нечего. И сосредоточиться на телекинетическом воздействии на пёрышко, которое выложил передо мной Санаду, в толпе не получается.
Чего не скажешь об Антонии: у него не только пёрышко, но и стул летает.
Но всему приходит конец, завершаются и эти занятия.
– Клеопатра, Марк Антоний, – Санаду усмехается. – Останьтесь.
Я замираю на полпути к выходу, Антоний тоже и даже уши прижимает. Остальные студенты, сначала замедлившись, под взглядом Санаду развивают рекордные скорости.
Вот были они, а через две секунды в аудитории остаются трое. Санаду поправляет свой шёлковый галстук, булавку в нём.
– Вы что-то хотели? – я подавляю желание как-то одёрнуть платье или волосы.
Аврелий почему-то прячется за моей спиной. Но при этом хвостом охватывает мои ноги.
– Да, – Санаду запихивает пачку листов в свою папку. – Хотел покормить вас ужином.
– Обоих? – уточняю я, а хвост плотнее окутывает мои ноги.
– Да, – мягко улыбается мне Санаду. – Подозреваю, у вас нет мешка орехов…
Антоний резко выглядывает из-за моей спины.
– …чтобы порадовать кое-кого, – теперь мягкая улыбка отражается и в глазах Санаду. – Да и в целом разве вы против ужина со мной?
– Эм, – от такого вопроса я даже подвисаю. – А у меня есть причины противиться?
– Определённо нет, – Санаду подходит ко мне и предлагает свой локоть.
Я смотрю на его согнутую руку.
– Держитесь, – поясняет Санаду. – Иначе я не смогу вас телепортировать.
– А Антоний?
– Он держится за вас хвостом, этого достаточно.
Я приподнимаю руку, но в нерешительности медлю и не касаюсь ткани такого благородно синего цвета. Почему-то мучительно терзает вопрос: Санаду сейчас снова тёплый или нет?
– Что-то не так? – с долей беспокойства спрашивает он, и я дёргаю голову – заглянуть ему в лицо, но останавливаюсь, чтобы не попасть под чары тёмных омутов.
В самом деле, что это со мной? Не страх же: я уверена, у Санаду нет причин мне вредить, так что… Я решительно подхватываю его под локоть и сквозь ткань ощущаю тепло сильной руки.
Антоний порывисто налетает на нас, сгребая своими лапками в объятия, притискивая к своей мохнатой груди.
Нас окутывает серая дымка.
Хлоп! И вот мы уже в столовой особняка Санаду.
На столе накрыто на троих. Цветные магические сферы парят под потолком. Гирлянды шариков тёплого огненного света разложены в стеклянных бокалах и полусферах на столе. Они чем-то напоминают свечи.
Рядом со столом не просто мешок – там орехи насыпаны в огромный ящик. В некоторых игровых комнатах именно столько выделяется на сухие бассейны. Вот и это похоже на сухой бассейн, причём орехи там всякие: и размера грецкого, и с кокос, и мелочовка.
– Ы-ы… – Антоний разжимает лапы и, растолкав нас, подпрыгивает.
Большое рыжее тело с треском и грохотом опускается на «бассейн» с орехами, и Антоний, радостно пища, зарывается в них.
– Одного гостя я порадовал, – Санаду улыбается едва заметно, с какой-то хитринкой, и снова подставляет мне локоть. – Надеюсь, и гостье угожу.
