Чай вкусный.
Пирожные тоже.
Менталистки по моему примеру присоединяются к перекусу.
Молчание, судя по выражениям лиц девушек, становится для них всё более неловким, а мне хоть бы хны: пью себе и пью – всяко лучше, чем тренировка.
– Как самочувствие после обращения? – первой заговаривает Бэксил.
– Бодренько, – пожимаю плечами.
И снова повисает молчание. Нет, ну в самом деле, они что, правда рассчитывали, что разговор буду тянуть я? Я же не знаю ни их, ни реалий мира, так что точно не могу вести непринуждённую беседу. Я же не Санаду – вот он бы мог.
Девчонки переглядываются. Ника вздыхает и перехватывает инициативу:
– Все немного смущены и не знают, в каком формате к тебе обращаться: с одной стороны ты студентка, как и мы, а с другой – невеста нашего наставника.
– В первую очередь – студентка, – выбираю более комфортный формат. – Обручение не даёт мне в этом плане особых привилегий.
Во взгляде Яслены на меня вспыхивает робкая надежда, но она опять опускает ресницы. Даже интересно, ей хватит выдержки поддержать дружелюбный разговор или дури ещё раз со мной поспорить?
– Раз больше студентка, – в голосе Леи появляются странно разочарованные интонации, – то профессор Санаду тебя о контрольных и их содержании заранее не рассказывает?
Удивлённо приподнимаю брови:
– Вы хотели бы, чтобы я вас предупреждала о них заранее? А у вас хватит способностей это скрыть? Вашу же память проверяют.
– Если запутать тропинку, – кивает Лея.
Я вновь удивлённо приподнимаю брови, на что пояснение выдаёт Ника:
– У первого курса – вряд ли получится, но старшие могут запутать след. Если ты придёшь к ним и сообщишь, что будет контрольная по определённым вопросам, это оставит достаточно яркий след в памяти и эмоциях, что затруднит скрытие этой информации. Но если ты сообщишь о контрольной, допустим, второму курсу, и они придут к третьему курсу с просьбой разобраться в определённых темах, третий курс сможет замаскировать осознание, что это подсказка по темам предстоящей контрольной, за мыслями о необходимости помочь младшим. И наоборот: третий курс, которому ты передашь информацию, может заглянуть ко второму с просьбой помочь в практической тренировке по вопросам будущей контрольной. Естественно, и тебе следовало бы передавать информацию столь же запутанным способом. Это и называют здесь «запутыванием тропинки».
– И что, помогает? – с сомнением уточняю я.
– Не очень, – сдаёт всех Ника. – Просто надеются, что ты будешь отвлекать профессора от вдумчивого изучения наших мозгов самим своим существованием.
– Оу, – выдаю я. – Что-то сомневаюсь, что Санаду откажется от такого поучительного для молодого поколения развлечения.
– Я и им об этом же сказала, – пожимает плечами Ника.
– Но надежда умирает последней, – киваю я.
Вообще интересно, что Ника думает по поводу внезапной помолвки Санаду. Но своё мнение она высказывать не спешит. Судя по взглядам менталисток – даже с ними она впечатлениями не поделилась. И вроде бы оценить тактичность, но она не совсем посторонняя, так что такое молчание немного странно.
Остальные менталистки смотрят то на меня, то на неё. Подробностей ждут?
И ведь правда ждут.
Вздохнув, обвожу всех взглядом. На щеках Яслены вспыхивают пятна гневного румянца, она опять прячет взгляд.
– Девушки, – мягко начинаю я. – Наш разговор не может стать непринуждённой беседой, потому что мы мало друг друга знаем. Я честно не собираюсь использовать своё особое положение, чтобы облегчить чью-то и свою в том числе учёбу по одной простой причине: если отлынивать – то зачем вообще здесь учиться? Да, методы Санаду нравятся не всем, но ведь он здесь никого насильно не держит. При этом я не против дружеского общения и просто общения. Если есть желание – давайте познакомимся. Но тогда надо начинать не с расспросов о личной жизни вашего наставника, а с рассказов о себе. Есть желающие? Нет? Я не собираюсь ни настаивать, ни обижаться, если вам не интересен такой формат общения. Всё сугубо добровольно.
Волна перекрёстных переглядываний проносится по комнате, и только Ника, не обращая ни на кого внимания, принимается за пирожное.
– Ты права, – соглашается Бэксил.
Вздыхает Лея:
– Приглашать тебя вот так на допрос с нашей стороны немного невежливо.
– И немного высокомерной с нашей стороны, – признаёт Бэксил, – считать, что ты расспросила у профессора о нас всех. Тебе наверняка было не до этого.
– Что есть, то есть, но мы вполне можем познакомиться ближе, – мягко улыбаюсь я.
Мне же тут ещё учиться и учиться.
И менталистки исправляются. Нет, они в самом деле начинают представляться и рассказывать о себе.
Все они – не потомственные менталисты, но все из достаточно состоятельных семей – торговцев, мастеров, землевладельцев и бизнесменов. Что неудивительно, учитывая элитность заведения, ведь не каждый может оплатить обучение здесь, и не у всех настолько высокие задатки, чтобы рассчитывать на стипендию.
На их фоне я даже не слишком выделяюсь: у моей семьи тоже с деньгами было нормально, среди моих родных тоже маги. И внезапно у нас даже проблемы схожие: менталистов здесь недолюбливают, поэтому этим девочкам в детстве хоть и было полегче, чем мне, но ненамного.
Прежде они так при мне не откровенничали, но вдруг словно плотину прорывает. Или маленькую первую плотинку отчуждения между нами. И девочки куда больше свои, чем я могла предполагать. Есть о чём задуматься.
Встреча так бы и шла в мирном формате, но у Яслены от этого начинает пригорать. Она елозит на своём месте, бросает на меня колючие взгляды, и когда полуинтимный шепоток очередного откровения стихает, Яслена отчётливо произносит:
– Я хочу извиниться за резкие слова.
Слишком злой у неё взгляд для искренних извинений.
– Мне не стоило так высказываться, Клео, – продолжает она с притворной печалью, – тебе и так тяжело, ведь у профессора Санаду столько женщин за столетия было, наверняка он тебя с ними сравнивает, и с этим тяжело смириться и не ревновать, а тут ещё я со своими глупыми придирками. Прости.
Молчание.
Бэксил закрывает лицо рукой. Ника отламывает ещё пирожное.
– Я рада, что ты хотя бы осознала глупость придирок, – улыбаюсь я совершенно безмятежно, от чего у Яслены дёргается глаз. Я не перехожу на елейный тон, не говорю высокомерно, просто спокойно констатирую. – К счастью, со мной Санаду не хочет вспоминать никого другого, так что можешь не переживать.
Да и нельзя о Санаду «столько за столетия было» сказать. Он не девственник, но я у него четвёртая женщина. Я интересовалась. Не из ревности, просто была мысль, что он эту сторону жизни изучил от и до и успел пресытиться, а тут я такая юная и неопытная, вот он и заверил меня, что с удовольствием со мной поизучает данный вопрос.
