– Ну что же вы такие похожие, а?
– О чём ты? – хмурится Сейран.
– Вампиры и эльфы одинаково твердолобо упёртые. Что, в общем-то, объясняет, почему не можете жить на одной территории.
На лице Сейрана на краткий миг вспыхивают отголоски гневного румянца, но он быстро берёт себя в руки, только краснота кончиков ушей выдаёт его эмоции.
Санаду на это хмыкает и отпивает из кубка.
– Мы не договоримся? – цедит Сейран.
– Понимаешь ли, – Санаду вновь подаётся вперёд, быстро оглядывает красные пятна на скатерти и поднимает взгляд на Сейрана, покачивает кубок у своих губ. – Ситуация такова, что… с высокой долей вероятности ты умрёшь. И Валарион умрёт. А Никалаэда Штар всё ещё будет жить, и она будет в силе. И я не хочу, чтобы она точила на меня клыки за то, что я в период её слабости и зависимости жёстко разлучил её с любимым ушастым.
Эмоции Сейрана скрыты амулетом, но по глазам, по пробежавшей по лицу волне мимических сокращений Санаду понимает, что взбесил его. Отдавил, так сказать, любимые мозоли: премерзкие вампиры будут жить, когда эльфы пойдут на удобрения деревьям.
– Боишься девчонки? – кривит губы Сейран.
– Нет, девчонки я не боюсь. Но для долголетия важно помнить, что столетия жизни часто предоставляют возможности для сокрушительной мести. А у менталистов для этого возможностей в разы больше.
– То есть на сделку ты не согласен?
– Я не поощряю их внебрачные отношения и мешаю свиданиям, будьте благодарны и за такую помощь.
– Я тебя услышал, – резко поднимается Сейран.
Возле выхода он останавливается, глухо произносит:
– У тебя есть ещё пять дней на размышления. Если не подтвердишь согласие, мы отправим ноту протеста.
Перестук шариков возвещает о том, что Сейран оставляет помещение.
Санаду же, поморщившись, оглядывает фрукты, орехи и сыры. Хотя обращение Клео повлияло на его вкус, воздействие Ники ещё ощущается, и Санаду невыносимо хочется пирожных или чего-нибудь подобного.
– Мог бы и десерт заказать, – вздыхает Санаду и поднимает из плошки в форме листа ягодку, закидывает в рот. – Нет, не то.
Он уже собирается позвать официанта, чтобы сменил скатерть и принёс пирожных, но самолётик проносится сквозь стену и врезается в ладонь Санаду.
Белоснежная бумажка раскладывается, являя официальное приглашение на собрание правителей кантонов. Даже не приглашение, а требование явиться немедленно.
– Да что б вас всех! – Санаду облокачивается на стол и потирает лоб.
Официальное приглашение – это всегда предвестник проблем.
Глава 32
– Давай-давай! – подбадривает Баратус.
Самое жуткое – мне не настолько тяжело, как я показываю. Просто не хочется слишком много приседаний делать. В принципе неудобно их делать, когда в каждой руке по огромному булыжнику. Да и просто надоедает однообразное дёрганье вверх-вниз.
На трёхсотом приседании я шумно выдыхаю и сваливаю камни на землю. Упираюсь ладонями в колени: вроде как устала – сил нет.
Специально дышу тяжело и часто.
Баратус сидит на корточках рядом.
– У меня тут не театральный кружок, – произносит насмешливо.
Исподлобья гляжу на него: сидит, криво ухмыляется.
Мой обман не удался: он понял, что я не устала.
Вздохнув, выпрямляюсь и отряхиваю ладони:
– Странно, а мне казалось, что театральный.
– Нет, – Баратус поднимается, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.
– По чайку? – предлагаю я. – С вареньем.
Баратус тяжко вздыхает, ворчит сверху:
– Твоё коварство не знает предела!
– Да ладно, что плохого в чайке с вареньем? – невинно уточняю я.
В самом деле ничего, не будь Баратус большим любителем этого самого варенья, и упоминание о нём для него весьма и весьма соблазнительно.
– Тренировка, – напоминает он.
– Перерывы тоже надо делать, – пожимаю плечами.
– Ты даже не вспотела!
– Я вампир! У меня другой обмен веществ! Силовые осуществляются за счёт магии, вот магически я вспотела. Честно-честно!
– Магически вспотела?
Киваю.
– Ох! – Баратус закатывает глаза. – Ну ладно, ладно, пошли пить чай с вареньем.
Он пропускает меня в корпус боевых магов. В одном из внутренних залов хэкают и чем-то стучат отрабатывающие упражнения студенты. Миновав «шумную» дверь, смело захожу в светлый кабинет Баратуса и тут же направляюсь к столику в углу – поставить чай, вытащить с нижней полки горшок с вареньем.
Вода здесь вскипает изумительно быстро, так что буквально через две минуты я ставлю перед устроившимся за письменным столом Баратусом чашку с чаем и горшок с воткнутой в него ложной. Подозрительно посмотрев на меня, Баратус вздыхает:
– Ну, ладно, спрашивай. Постараюсь ответить на твои вопросы.
Какой догадливый, сразу сообразил, что я этими «ухаживаниями» его только задабриваю.
– Как долго и насколько упорно вы собираетесь меня тренировать, к каким конкретно параметрам стремитесь? – сама я присаживаюсь в кресло для посетителей и ставлю чашку на подлокотник.
– Зачем тебе это знать?
– Просто любопытно, какого веса камни вы ещё на меня возложите. – Покачиваю чашкой. – Да и в целом. Нику так сильно не тренировали.
– Насколько знаю, у неё ситуация другая. И её тренировали – она же гвардеец.
– Не спорю, возможно, я ошибаюсь, но мне бы хотелось знать программу обучения. Вашу исчерпывающую версию, а то Санаду вы обещали подготовить меня по возможности хорошо, но целевые результаты не обозначили.
– Зачем об этом задумываться? Тренируйся и тренируйся, – Баратус пожимает плечами и вытаскивает из горшка полную ложку варенья.
– Честно говоря, я морально устала от таких однообразных тренировок. Понимаю, что всё это может пригодиться, но такими темпами скоро я начну тренироваться из-под палки, а это плохо скажется на результате. Давайте как-нибудь иначе систему тренировок поставим, поинтереснее.
– С правильной мотивацией? – усмехается Баратус и заправляет полную ложку варенья в рот.
По его хитрому взгляду понимаю, что это он намекает на мой нетрезвый спор о правильной мотивации студентов.
Облизнувшись, Баратус ехидно уточняет:
– Ты же девочка, хвалить тебя надо, вдохновлять на новые свершения?
– Да, надо.
– Будешь учить меня, как тебя учить? – с ещё большей ехидцей интересуется Баратус.
