– Удовлетворишь меня – отпущу, – Изрель бодра и напориста. – Быстрей начнём, быстрее кончим!
– Я протестую!
– Протест отклоняется! – Изрель прибавляет скорость, и Санаду тоже приходится шевелиться усерднее.
Он огибает противоположную от выхода сторону кровати, когда дверь приоткрывается, пропуская Сонли. Она плотоядно смотрит на пробегающего мимо Санаду и скалится в улыбке.
– Изрель, я помогу! – Сонли встряхивает наручниками.
Санаду даже обдумать ничего толком не успевает, как оказывается на удерживающей балдахин раме. А оттуда перепрыгивает на люстру, благо потолки высокие. Хрустальные подвески на люстре нежно позвякивают.
Черноволосая Изрель и беловолосая Сонли, всё ещё покачивающая наручники, подходят ближе, смотрят на него снизу вверх, словно хищницы на загнанную на дерево добычу.
«Это всё не по-настоящему, не по-настоящему», – как мантру повторяет Санаду, и разумом это понимает, но все ощущения уверяют, что облизывающиеся Изрель и Сонли вполне себе реальны.
– Санаду, спускайся, – ласково зовёт Изрель.
– Мы тебя не обидим, – уверяет Сонли, пощёлкивая наручниками.
– Честно-честно, – елейно обещает Изрель.
– Тебе даже понравится, – шире улыбается Сонли. – Может быть.
***
Поляна резко сменяется вонючей сумрачной подворотней с горами мусора. Тишина – криками и звуками ударов.
Какая-то потасовка. Судя по старомодной одежде пяти дерущихся – это Эёран.
Спиной к нам стоят два мужчины, и против троих противников они держатся неплохо: огненные шары из рук центрального нападающего разбиваются об их магический щит, ножи напирающих с боков бандитского вида мужчин не могут глубоко войти под едва видимую плёнку.
Кошусь на Мару: она хмурится. Но её рука в моей руке даже не дёргается.
Странно, что её нет в этой сцене, потому что подобные подворотни точно не мой страх.
Натиск усиливается, и обороняющиеся отступают.
– Локк, сдавайся! – рычит центральный из тройки атакующих и ударяет по щиту более крупным файерболом. – Вас осталось двое!
– Да щаз! – отзывается брюнет, продолжая отступать вместе с кудрявым напарником.
Их по-прежнему прикрывает совместный щит.
«Вообще, от защиты сражения не выигрываются», – успеваю подумать я, и вдруг рука Мары сжимается на моей. Краем глаза замечаю, как расширяются её зрачки. А в следующий миг за наступающими из кучи мусора поднимается катана. Сама по себе! Взмывает чуть выше их голов, лезвие вспыхивает в тусклом освещении.
Мощным порывистым движением катана срезает головы двум ближним нападающим и застревает в шее третьего. Весь проулок заливает кровью, и её металлический запах перебивает царящую здесь вонь.
Ну словно японский фильм о мечниках смотрю, там такие же фонтаны хлещут.
Прислушиваюсь к себе и с радостью отмечаю, что никакого желания попробовать крови нет.
Магический щит победителей истаивает, позволяя осевшей на нём крови схлынуть вниз, забрызгивая ботинки мужчин.
– Локк, твою ж мать! Ну обязательно было так? – шипит его напарник.
– Переживёшь, – холодно произносит этот самый Локк, направляясь к одной из куч мусора.
Катану, всё ещё висящую в воздухе, он подхватывает и отточенным движением избавляет от крови. Перешагивая ещё дёргающееся тело, убирает меч за пояс. После чего тяжко вздыхает и разворачивается к горе мусора, демонстрируя нам свой резкий профиль:
– Выходи. Давай быстрее, пока стражники не набежали.
Куча мусора вздрагивает, поднимается. И становится понятно, что это не просто мусор, а кусок ткани с нашитыми на него веточками, бумажками и осколками. Под ним прячется детская фигурка.
– Ты почему не следовала плану? – строго спрашивает Локк.
Ответить фигурка не успевает: в подворотню вбегает толпа мужиков с ножами, и Локк, резко поворачиваясь к ним, кладёт ладонь на рукоять катаны.
Разворачиваюсь к Маре и перекрикиваю поднявшийся грохот и вой:
– И чем страшна эта потасовка в подворотне?
Мара отрывает зачарованный взгляд с творящейся за моей спиной резни и сосредотачивает на мне.
– Менталисты остро чувствуют момент смерти. – Мара моргает и встряхивает головой. Усмехается. – Кстати, могла бы и понаблюдать, драка вышла знатная. Но ты же у нас неженка.
Она продолжает смотреть мне за спину, но иллюзия истаивает, забирая крики и запахи крови, возвращая нас на залитую лунным светом поляну в окружении деревьев и троп.
Мара раздражённо цокает.
– А я уже забыла об этом случае, надо же, – задумчиво произносит она. И вздёргивает бровь. – Что, испугалась?
– Видела и хуже, – пожимаю плечами.
Правда, видела только в фильмах. Но Маре об этом знать не обязательно.
– Хм! – выдаёт она.
А я сосредотачиваюсь на ощущении присутствия Санаду. Оно притуплено расстоянием, но всё же есть. Погружаясь в себя, я игнорирую выжидающий взгляд Мары.
Если она думает, что я после этой демонстрации тяжёлого детства испугаюсь и отступлю от Санаду – зря, он сам решит, с кем оставаться.
Если Мара считает, что я её пожалею – ошибается: даже если этот случай её когда-то испугал, теперь она убивает свободно.
Если полагает, что начну расспрашивать – она странная: я ну точно не хочу знать о разборках в подворотнях и участвовавших в них людях. Тут меньше знаешь – крепче спишь.
И вообще – я Санаду ощущаю. А ещё… его страх. Такой сильный, что мои нервы натягиваются и будто изморозью покрываются.
Вскрикивает Мара и шагает за меня. Я резко поворачиваюсь: между деревьев стоит Танарэс. Взгляд стеклянный, верхняя губа задрана, обнажая острые ряды зубов.
– Только не он, – шепчет Мара, но я чувствую, что её потряхивает.
А в следующий миг она срывается с места, я едва успеваю перехватить её руку.
– Стой, Мара! Стой! – не удержавшись, я подаю, и Мара волочёт меня за собой к ближайшей тропе, а я выкрикиваю. – Он иллюзия!
– Зато боль настоящая! – рычит она, тряся захваченную мной руку и поспешно вваливаясь на тропу.
Танарэс идёт за нами.
Глава 43
Танарэса я в принципе никогда серьёзно не воспринимала, но пара часов лихорадочных попыток сбросить его с хвоста вполне способны сделать его одной из моих фобий.
Потому что вампир, методично преследующий тебя с таким зверским выражением лица и стеклянным взглядом, это не шутки. Или просто рефлексы срабатывают – страшно, когда за тобой гонятся.
