– Они умерли из-за меня. Из-за моего упрямства и моей беспечности.
Выпалив это, Санаду отворачивается. Ветер продолжает трепать его волосы, прядями скрывая от меня часть лица.
– А можно поподробнее, пожалуйста. Я не поняла.
Вздохнув, Санаду запрокидывает голову. Сияние вечернего неба смягчает его черты, будто смывает прожитые годы.
– Я родился и вырос в бродячем цирке.
О, это многое объясняет в его поведении. Очень интересно. Захватывающе даже! Выступления, дорога… он ведь из своего опыта истории мне рассказывал, и они были классными. Хотя, конечно, в такой жизни не только веселье. Да и конец плачевный.
– Моя мать была очень красива и, скажем так, любвеобильна. Особенно её привлекали маги, так что не удивительно, что все её дети получились с магическими способностями. Я был не единственным менталистом, был ещё мой брат, но во мне сила буквально кипела. Я много использовал телекинез и это было осознанное действие, но чужие эмоции я считывал, усиливал и наводил нужные практически неосознанно. А такое воздействие запрещено законом. Даже если ты никому не причиняешь вреда. Поэтому я не особо заботился о контроле, а когда один из зрителей – вампир – угрозой сообщить о ментальном воздействии властям потребовал разговора со мной, у семьи не было возможности ему отказать.
Санаду умолкает, хмуро смотрит на разодранный купол шатра.
Неужели он не согласился говорить с вампиром и тот всех убил? Да нет, глупо это! Не может же быть, Санаду же не дурак, хоть и взбалмошный немного…
– Он предложил мне стать его слугой на десять лет в обмен на то, что он не сообщает властям о моём нарушении, что могло бы сказаться на всей семье. И мне пришлось уехать с ним.
Вновь Санаду умолкает, а я крепче сжимаю его дрогнувшую руку.
– Нам в любом случае нечего было ему противопоставить, а десять лет службы для мага не столь высокая цена, чтобы спорить с могущественным аристократом. Он ведь даже обучение контролю ментальных способностей обещал, а это позволило бы мне избежать проблем в дальнейшем. Предложение было выгодным. Я чувствовал подвох, но мне правда казалось, что другие варианты хуже и опаснее, даже если вдобавок к служению от меня потребуют отдавать кровь.
Поджав губы, прикрыв глаза, Санаду снова глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Не чужда ему дыхательная гимнастика для успокоения. И я поглаживаю его по спине, после чего опять беру за руку.
– В свой замок он привёз меня тайно. В ту же ночь, угрожая вырезать всю мою семью, если откажусь, обратил в вампира. Так, помимо того, что я был нелегальным менталистом, я стал нелегальным вампиром.
– Он был из Неспящих?
– Нет, просто хотел больше власти. Он жил в Новом Дрэнте, а это королевство было лояльно к вампирам, и политические интриги там довольно горячие, так что ручной менталист был весьма полезным приобретением.
– Он посадил тебя на поводок крови?
– Не сразу. Первое время обращённый и так довольно зависим от обратившего. Он выдал мне самоучитель, написанный кем-то из потомственных менталистов, и стал воспитывать, готовить к роли своего помощника и шпиона, – Санаду презрительно изгибает губы.
– А как же очередь на вампиризацию?
– У него было выкуплено право на обращение, и моя легализация зависела от того, станет он вносить мои данные в реестр или нет. И знаешь, я понимал, как это важно, но, – Санаду прижимает свободную руку к груди, смотрит на горизонт. – Я так тосковал по родным, по дороге, свободе, зрителям. Я не мог жить в замке, взаперти. До этого я не знал жестокого обращения, не знал такого подавления воли. Мне всегда удавалось избегать серьёзных конфликтов, я редко участвовал в драках. Я понимал, что бывают ужасные ситуации, знал примеры, но всё это было так далеко от меня. Наша труппа всегда держалась вместе, одной семьёй, прежде мы успешно защищали друг друга, и поэтому внезапное одиночество и боль легко меня ломали. Я не выдерживал. И с такими эмоциями, с постоянной тоской я не мог нормально прогрессировать в менталистике.
Сжав переносицу пальцами, Санаду её массирует. И снова вздыхает.
– Тогда он стал угрожать мне расправой над семьёй. Говорил, если я не перестану думать о них и тосковать, если не соберусь, снова попытаюсь сбежать – он убьёт их. Сначала я испугался. Но потом… мне показалось, что это – пустые угрозы, что он не посмеет. Я по себе знал, что он жесток, но моя семья уже должна была покинуть Новый Дрэнт, и хотя для владеющего телепортацией мага расстояние не так важно, я подумал, что он не станет их преследовать. Не станет нарушать закон, нападая на труппу. Я посчитал его слова пустой угрозой, недооценил его.
Я словно заново оглядываю поле и тихо предполагаю:
– И он их убил.
– Да. Причём так… походя, знаешь, – Санаду поворачивается ко мне, и в его взгляде не столько боль, сколько горечь. – Он даже не стал меня больше предупреждать, просто когда я отказался читать его книгу и слушаться, посмотрел на меня с этаким разочарованием и вышел. А через несколько часов вернулся и велел ехать с ним. Я так долго не покидал замка, что сразу согласился. Мне хотелось увидеть дорогу. Подышать свежим воздухом. А он привёл меня сюда, – Санаду указывает на место бойни. – Моя труппа не покидала Новый Дрэнт. Все месяцы моего плена они колесили поблизости. А он их просто убил. Даже новорождённых. Сказал, что раз они меня отвлекают, раз надежда вернуться к ним делает меня несговорчивым, то им не место в этом мире.
Жестоко. Но вместо слов утешения я обнимаю Санаду за плечи и склоняю к нему голову.
– И после этого он посадил меня на поводок крови, чтобы я больше не брыкался.
Уткнувшись лбом в плечо Санаду, крепко его обнимаю.
– Главное, ты освободился! – искренне уверяю я, потому что, на мой взгляд, это действительно самый важный итог.
В ответ – молчание. Санаду напряжён, и… кажется, ему надо выговориться.
– Что было после того, как тебя посадили на поводок?
Иногда важно просто рассказать, сбросить тяжесть с души простыми словами.
– О, я служил, развлекал, слушался. Ненавидел, боялся, мечтал сбежать.
– Это естественно, у тебя не было другого выбора.
– Он уничтожил всех моих близких, а я годами помогал ему выживать и усиливать влияние, – горько признаётся Санаду. – Всё, что меня беспокоило – собственное выживание. И спасла меня почти случайность. Сенешаля Изрель убили, и не в неделю Нергала на дуэли, а в середине года тайком прирезали. К тому времени я жил легально и обладал определённой известностью. Обративший меня вампир официально входил в партию Изрель, она попросила его одолжить меня для расследования.
А ведь Санаду избегает называть имя своего бывшего хозяина.
– Довольно ироничная ситуация получилась: именно мой так называемый хозяин участвовал в устранении сенешаля. С поиском убийцы я не помог: действовали профессионально, с расчётом на помощь менталистов в расследовании, а поводок не позволял болтать лишнее. Тогда, во время расследования, Изрель не делала мне предложений, не спрашивала о службе, но подробно расспросила о моём человеческом прошлом. Вытащила едва ли не всю подноготную, после чего вернула меня обратно. Так что под сильнейшим давлением поводка я только и мог сказать, что Изрель не делала даже завуалированных попыток меня подкупить. Своё предложение она сделала позже.
