– Но как же поводок?
– Он, конечно, подразумевал абсолютную верность и полное подчинение. Но менталист умеет работать с памятью, что позволяет ограниченно влиять на восприятие собой тех или иных событий. Я давно был на поводке, не пытался отомстить, поэтому вне выполнения служебных поручений мне давались небольшие послабления. За хорошее поведение, так сказать. Так что просьбу ослабить защиту замка ночью я выполнить смог.
– Почему просили именно тебя? Ведь ты был на поводке.
– Верность остальных слуг обеспечивалась через мои проверки и ментальные воздействия. Когда всю прислугу дважды в сутки проверяют и заряжают на верность, трудно кого-то подкупить, особенно если слуги одиноки. В условленное время я ослабил защиту, и пока боролся с откатом наказания поводка, Изрель со своими вампирами вошла в замок. Предателей она не любит, а он её предал, пользуясь статусом союзника для получения информации и диверсий. Поводок крови должен был утянуть меня следом за ним, но я хотел жить и попросил Изрель о помощи. Её кровь позволила мне выжить. Она ведь осталась без сенешаля, готовить нового менталиста на эту должность и обращать его в вампира ей в тот момент было неудобно из-за отсутствия свободной квоты, а я хотя бы отчасти был в курсе дел. – Санаду осматривает тела. – Так закончился самый страшный период моей жизни. Они все умерли, а я продолжал жить. И даже радоваться освобождению.
– Это нормально. Когда кто-то умирает, жизнь продолжается. Даже если это кажется несправедливым. Изрель держала тебя на поводке крови?
– Не знаю почему, но эту практику она не любит, поэтому её кровь я пил ровно столько, сколько требовалось, чтобы гарантированно вытравить кровь прежнего хозяина и не позволить меня убить. В благодарность я служил ей. Даже имел наглость срок ограничить: сто лет. Это давало ей возможность спокойно взрастить нового менталиста и обратить по очередной своей квоте.
– Она взрастила Сонли?
– Да. Изрель любит или сама создавать кадры, или принимать на службу крепко ей должных. Я был искренне благодарен за спасение и хотел отплатить столь же искренним трудом. Да просто морально не готов к свободе, самостоятельной жизни. Отвык развлекаться. Хотел забыться. В общем, – Санаду нервно усмехается, – по глупости своей сосредоточился на работе. Показал себя усердным исполнителем. И послушным. Умеющим отбивать наезды окружающих.
– И тогда Изрель решила сделать из тебя правителя кантона?
– Да, я собирался отработать эти сто лет на все сто, и получилась хорошо. А когда Изрель посвятила меня в план моего возвышения, я уже сидел в темнице, и отступать было некуда, – Санаду дёргает плечами.
– Как так-то?
– Да так, – теперь Санаду отчётливо пожимает плечами и начинает качать ногами, глухо ударяя пятками по стенке фургона. – Я же не соответствовал высокому положению сенешаля, раздражал остальных своим происхождением. Вызывал неприязнь тем, что жил на поводке, а потом ещё и хозяина сменил. В общем, лицом не вышел с архивампирами общаться, а по долгу службы общаться приходилось. Естественно, меня словесно доставали не единожды, а я не всегда мог смолчать. Особенно крепко мы зацепились с прежним правителем Лофтийского кантона Лиаром. Сложилось всё: и его неприятие сидевших на поводке, и его гордость собственным аристократическим происхождением. Были основания предполагать, что предыдущего сенешаля Изрель убрали с его подачи. И если это действительно было так, то и моё быстрое появление на этом ключевом посту могло его раздражать. К тому же сам по себе язвой он был знатным. А Изрель не просто не запретила мне сцепляться с ним языком: просила не давать ему спуску. Вроде как моё молчание в ответ на оскорбления роняет её репутацию. Благо архивампиры не имеют права сражаться на дуэли с чужим сенешалем без разрешения его архивампира.
– Изрель такое разрешение дала, – сразу догадываюсь я.
– Вот именно! Этот рыжий хмырь достал меня до печёнок, а я, уверовав в свою неуязвимость, отвечал ему тем же. Но пришло время дуэлей, он меня вызвал, и Изрель разрешила.
– Но ты же ещё не был архивампиром. Или был?
– Не был. Я ещё и не боевой маг! – фыркает оживившийся Санаду. – Дуэль казалась чистым самоубийством, я, разумеется, сбежал, но меня поймали. Посадили под замок. Опять. Я успел пожалеть о своей несдержанности и доверчивости, проститься с жизнью. Но в ночь перед дуэлью Изрель тайно проникла ко мне и напоила своей кровью, позволив вырасти до уровня архивампира. Эта сила, ещё требующая стабилизации, стала моим козырем в рукаве. Пришлось сначала изрядно побегать по арене, чтобы меня не воспринимали серьёзно. Выгадав момент, я ударил. Честно говоря, убивать не собирался, только вывести Лиара из строя. Но то ли с непривычки не рассчитал силы, то ли Лиар настолько не воспринимал меня за соперника, что не озаботился толковой защитой – внезапно я победил. А там уж Изрель не позволила мне отвертеться от трона.
– Что, ты и от трона сбежать пытался?
– Разумеется! Любое нормальное существо в такой ситуации попытается смыться.
И хотя мы сидим в воспоминании о побоище, я не могу не улыбнуться Санаду, в глазах которого, наконец, появляется искра привычного задора.
Глава 46
Мы смотрим друг на друга. Чёрная прядь, вздрагивая на ветру, пересекает лицо Санаду, и я поднимаю руку, осторожно убираю её за ухо. Санаду щекой прижимается к моей ладони и прикрывает глаза.
Шелестит трава, сползающее за горизонт солнце утягивает за собой свет, позволяя тьме разливаться по земле, медленно поглощая её вместе с телами.
Мои губы наливаются жаром, я чуть подаюсь вперёд, и Санаду, запуская пальцы в волосы на затылке, порывисто меня притягивает. Его дыхание обжигает, и мы впиваемся друг в друга поцелуем – сразу с языком, с остротой клыков и привкусом крови – до дрожи, до головокружения. В поцелуй проваливаемся яростно, самозабвенно и страстно. И хотя втягиваем воздух, дыхания не хватает.
Лихорадочная борьба-ласка губ и языков, ярость эмоций – мы напиваемся ими до одурения и тягуче-томной усталости.
Но когда отрываемся друг от друга и, прижавшись лбами, пытаемся отдышаться, мы по-прежнему сидим на крыше фургона в поле, и сумрак продолжает пожирать убитых давным-давно.
Иллюзия держит Санаду и меня вместе с ним.
Он не закончил со своими чувствами ко всему этому.
– Но тебя поймали, – сипло подталкиваю к продолжению разговора, приглаживаю волосы Санаду. – И ты стал правителем кантона.
– У архивампиров очень убедительные тюрьмы. Посидишь немного – и сразу таким согласием проникаешься, что устоять невозможно, – ёрничает Санаду.
Но мы оба знаем, что его впечатлили отнюдь не тюрьмой.
– Наверное, – не могу сдержать восхищение, – только тебе могли предложить трон как альтернативу тюремному заключению.
– Даже не знаю, почему я вызываю такое маниакальное желание навязать мне ответственную должность!
