— Ты мысли читать умеешь? — спросила Диана и покраснела, потому что глаза у княжича разгорелись, вспыхнули одержимым огнем.
— О да, — ответил он, внезапно охрипнув. — Умею. И даже лучше Эвана. Я все время слышу твои мысли… даже самые бессовестные, — он с нескрываемым любопытством заглянул в пылающее лицо девушки. — И никак не могу понять, что это такое ты задумала?
Диана прекрасно понимала, о чем он ведет речь.
В последние полчаса она только и думала о том, как было бы здорово прикоснуться к княжичу, поцеловать его подрагивающий живот, положить ладонь на его член и почувствовать, как тот твердеет под ласкающими его пальцами.
— Это не я, — багровея, задыхаясь от стыда, пробормотала Диана. — Это все драконий яд.
— Драконьим ядом можно отравиться только один раз, — возразил княжич, — и действие его быстро выветривается. Это твои мысли, Ирментруда. Твои странные мечты.
«Мои мечты! — отчасти сердито подумала Диана, опуская пылающее лицо. — А разгуливать без штанов и думать, что это так и надо, и на девушку никак не влияет — это чьи мысли и мечты?!»
Она вдруг ощутила то, чего не чувствовала, потому что, наверное, не обращала внимания — осторожные прикосновения к своим мыслям, которые княжич листал, как книжку с картинками. Иногда какие-то сцены становились очень яркими и сочными, словно под увеличительным стеклом — то княжич всматривался в тайные мечты девушки, в те из них, что самого его манили более всего…
— Я давно смотрю на это, — хрипло проговорил княжич, — и никак не могу понять, что это ты такое задумала. Зачем это все?
В голове девушки ярко вспыхнула картинка, словно она само только что это представила — как ее губы смыкаются на красной влажной головке возбужденного члена, как язык мягко поглаживает чувствительное место, как возбужденная мужская плоть поглаживает ее разгоряченные алые губы. Диана поняла, что он пристально рассматривает эту ее бессовестную мечу уже долго, вертит ее и так, и сяк, не понимая прелести этой ласки.
— Тебе что, никогда так не делали, — произнесла Диана, облизнув губы бессовестно.
— Какой же глупец отважится сделать так с Ирментрудой, — слабо возразил ей княжич. — У Ирментруды могут отказаться очень острые зубы… и коварные планы.
— Так загляни в мой разум глубже, княжич, — ответила Диана, для самой себя неожиданно страстно и жарко, без стеснения взглянув разгоревшимися глазами в его глаза. — Посмотри хорошенько и узнаешь, зачем это делается. Глянь, и узнаешь, чего я хочу.
Княжич смолчал, судорожно сглотнув. Его ловкие сильные руки повисли вдоль тела, Диана видела, как вздрагивает его живот от частого сильного пульса, и член его поднимался, наливаясь кровью и увеличиваясь в размерах. Не помня себя, отбросив всякую стыдливость, Диана вдруг положила свои ладони на его горячий и живот и исцеловала его, сама поражаясь нахлынувшему на нее безумию. Под рукой она почувствовала, как княжич от каждого поцелуя вздрагивает, настороженный и блаженствующий, и ее ладонь легла на горячую головку его напряженного члена.
Нежно, чтобы не вспугнуть доверившегося ей княжича, Диана поцеловала возбужденный член, затем еще и еще, наслаждаясь его упругой жесткостью и морским свежим запахом, перемешанным с запахом желания мужчины. Языком коснулась уздечки, и княжич под ее руками вздрогнул, весьма шумно охнул и безотчетно подался вперед, к ласкающей его девушке.
— Еще, — простонал он жалобно и беззащитно, и Диана его просьбу удовлетворила, пройдясь языком по всей головке, поглаживая чувствительную плоть, щекоча уздечку. Она обняла княжича за бедра и почувствовала, как он дрожит под ее руками, замерев, не смея двинуться, принимая наслаждение напряженно и жадно.
— Ох! — выкрикнул он, когда девушка чуть разомкнула губы, и член туго вошел в ее рот, скользнул по упругому горячему языку. Тело княжича лихорадило, каждый его мускул дрожал, и Диана едва не рассмеялась, понимая, чего стоит дракону это непривычное, густо замешанное на опаске наслаждение. Однако, он не спешил отстранить девушку, как бы ни боялся; и затуманенными глазам наблюдал за тем, как она ласкает его, обняв за бедра и принимая его член все глубже и глубже, до самого горла.
— Что ж ты вытворяешь, Ирментруда, — шептал княжич, подстраиваясь под ритмичные движения ее губ и упругого языка, — что же ты делаешь…
Его член выскользнул из ее рта, и девушка, сжав его у основания, сделала то, о чем так хотела — поцеловала, чуть сжав губы на мокрой головке, и поводила ею по своим разгоряченным, жаждущим губам, словно стараясь стереть нарастающее возбуждение.
Не стерла; а лишь распалила этой бесстыдной сценой желания и подчинения мужчину, который, не вынеся, взревел, и ухвати ее, в один взмах усадил ее на столик со всякими дамскими штучками для наведения красоты. Руки его, путаясь в тканях, лихорадочно отыскивали голые бедра девушки, но лишь затем, чтобы сжать больно, почти до синяков, растащить ноги девушки в разные стороны, и войти членом в ее узкое лоно одним движением, нетерпеливым и грубым, но таким страстным, таким желанным, что Диана закусила губы, яростно царапая плечи княжича и обвивая его ногами.
Он поднял ее, стиснув жадными руками ягодицы, сжав их до боли, и яростно толкнулся в лоно девушки. Еще и еще — яростно, отрывисто, жестко. Усадил ее снова на столик, но лишь затем, чтоб еще сильнее и жестче вжаться в ее тело, между ее голых бедер.
Дракон брал ее беспощадно, жестко, яростно — совсем не так, как привык разговаривать, мягко и осторожно. В любви княжич был неистов и беспощаден, и каждый толчок в свое тело, до самого чувствительного, нежного нутра, Диана встречала воплями, забывшись, рассыпав причесанные волосы и крепко зажмурив глаза. Ей казалось, что он сейчас растерзает ее, и когда он поцеловал ее, проникнув жадным горячим языком в ее рот, она сжала губами его язык и неистово ласкала его так же, как до того ласкала член дракона.
— Да где же тебя выловили, такую…
Он изо всех сил старался быть сильным, грозным, безжалостным. Но ласки девушки заставляли его самого трепетать, будто все у него в первый раз, и он срывался в стоны наслаждения, зарывался лицом в грудь девушки, и толкался еще сильнее в ее тугое тело. Член его становился все жестче, головка набухала; Диана чувствовала, как изнутри ее жестко массирует словно металлическим шаром, катая его по самой чувствительной области, и она сжималась, доводя ощущения до невероятных.
— Где у тебя самое сладкое местечко, а? — шептал княжич, стискивая ее бедра и уже не пытаясь вогнать свой член на всю длину. Напротив — он почти полностью выскользнул из лона девушки и теперь ласкал частыми толчками самый вход, проталкивая жесткую крупную головку в лоно сквозь кольцо из сжавшихся мышц. — Где? Здесь? Разведи-ка свои ножки шире!
Диана взвизгнула, и княжич усмехнулся. Его ладонь легла на мягкий зарозовевший лобок, большой палец нашел клитор девушки, и та вскинулась, как норовистая лошадка.
— О да, здесь…
Диана приподнялась на локтях, яростно двигаясь навстречу толчкам княжича, виляя бедрами, надеваясь на его член. От ласки его руками наслаждение ее сделалось очень полным, захватило все ее тело. Она задерживала дыхание, поджимая пальцы на ногах, подстерегая наслаждение и замирая, и княжич, глядя в ее затуманенные любовной пыткой глаза, усмехался, а его палец касался ее мягкого влажного тела все тоньше, все невесомее и все быстрее.
