Эван, шумно дыша, склонился над нею. Яростно рыкнув, он вцепился в ее плечо зубами, помечая свою самку болью, и взял ее в зад нетерпеливо и грубо, да так, что она вскрикнула и сжалась на членах обоих братьев, тоже причиняя им боль.
— Тише, братец, тише, — шептал Лео, переводя дух. — Она такая узкая, что мне кажется — меня жжет огнем.
— Она измучила, измотала меня! — свирепо рыкнул Эван, безжалостно толкнувшись в нутро женщины.
Диана вскрикнула, выгнувшись, на ее белой коже выступили капли пота, блестящего, как самая мелкая жемчужная чешуя. Но Эван был беспощаден; он прижался к ней, горя, пылая, словно у него жар, снова прикусил ее плечо острыми драконьими клыками, и стал двигаться резко, жестко.
От каждого толчка в ее тело Диана вздрагивала, изнывая. Крепко схваченная зубами за плечо, парализованная болью, она не могла пошевелиться, и лишь шире расставляла ноги, позволяя братьям терзать ее тело, проникая в него глубоко, чувствительно.
Руки братьев гладили и терзали ее. Эван обхватил ее за талию, сильнее прижимая к себе, Лео проник чуткими пальцами меж телами и нащупал горячую упругую точку — клитор. От его ласки Диана взвилась и закричала, мелко дрожа словно от самой сильной боли, потому что наслаждение — болезненное, чрезмерное, развратное, — налило ее тело, его было много, так много, что, казалось, кровь от него закипает и испаряется из вен. И остается только звенящая наслаждением пустота, окутывающая тишина, в которой глохнут ее жалобные стоны и крики.
Братья брали ее жестко и нетерпеливо, даже когда волна навалилась на плечи Эвану и накрыла собой всех троих с головой. Диана сжала губы, чтобы не захлебнуться — и почти сразу же выкрикнула в муке, потому что ей показалось, что об ее спину трется чешуйчатое тело, а в анус входит огромный, нечеловеческий член, растягивая ткани, проникая глубоко, так, что у нее дыхание перебивает. И в лоно ей толкался такой же огромный член, с шипами, сладко массирующими ее клитор. Диана сучила ногами, извивалась, стараясь найти какое-то положение, чтоб не было так мучительно и страшно хорошо, чтобы не сойти с ума и не умереть от разрыва сердца здесь же, но это было невозможно. Члены растягивали ее чувствительные дырочки, достигали внутри каких-то особенных точек, отчего девушка утопала в наслаждении.
Волна схлынула — и наваждение с драконами пропало, Диана отдышалась, зажмурившись, чувствуя лишь жесткие толчки в свое тело. Волна снова облизала их тела — и Диана закричала, вся сжимаясь, чувствуя, как шипы проходят через вход в ее лоно, покалывают анус.
— Это тебе месть за сладкую пытку, которую ты устроила нам, — прошипел на ухо ей Эван, и Диана почувствовала, как все ее существо пульсирует и сжимается в оргазме, который едв не выбил из нее душу.
— Благодарю, благодарю, — шептала она, извиваясь и корчась, не чувствуя ничего, кроме наслаждения, глубокого и огромного, как океан.
Глава 8. Звездный Орден
Звездные колдуны не переносили на дух друг друга.
Их разум погряз во тьме, они не помнили своей родни, своей семьи. Жажда власти овладела ими; только слова Кита им помнились, а еще в неясных видениях во снах приходил венец — давно утраченный, спрятанный, — Венец Когтей и Клыков, черный, страшный. От него веяло силой. Даже во сне Звездные чувствовали, как скрипят, поддаваясь, цепи, сковавшие их крылья, когда сила Венца вливается в кровь…
Итан Среброрукий был самым старым среди Звездных, и он еще помнил, что это такое — быть драконом. Черным и быстрым, как стрела, которая с одинаковой быстротой пронзает и волны моря, и небесную синь.
Он был высок, худощав, черноволос, и глаза его были черными, чернее мертвой бездны, чернее бездонной пропасти.
Если бы самки умели любить, они были бы без ума от Итана. Его черты были тонки и благородны, черные густые волосы обрамляли бледное красивое лицо и ниспадали на плечи, на четко очерченных скулах танцевали под кожей белые и синие звезды. Потеряв крылья, а вместе с ними и часть памяти, Итан долго страдал и бился в яростном припадке. А придя в себя, велел выбить черными чернилами на своей спине утерянную чешую и крылья. Изображение дракона; свой портрет — такой, каким он себя помнил.
Болью тела заливая боль души…
Израненного Андреаса Итан нашел в заливе, куда скинули его драконы, победив. Непонятно, что шевельнулось в душе Звездного, отчего тот решил спасти почти утонувшего собрата, да только спас, перенес в свой дом, и выходил.
Андреас оказался чуть младше Итана. Но так же хитер, коварен и зол. Душа его была еще чернее, чем у старого Звездного, и своего спасителя он не убил только потому, что у Итана не было того, что нужно было Андреасу. А значит, можно было составить временный союз…
***
— …Значит, не подчинилась тебе, — задумчиво произнес Итан. Если не знать, что за черная душа была у Звездного, можно было б подумать, глядя на его умиротворенный вид, что он безмятежен и кроток, а замыслы его благородны. Но только до тех пор, пока он не начинал улыбаться. В улыбке словно другое, страшное и порочное существо проступало сквозь красивые, изысканные черты Итана, и он становился страшен.
От его издевательской улыбки Андреас напрягся, оскалился, как дикий пес. Они с Итаном не имели заблуждений по поводу друг друга, поэтому нужды притворяться не было, и натягивать маску любезности — тоже.
— Ты же говорил, — сладко продолжил Итан, любуясь собой в зеркало, — что самки того мира легко привязываются и следуют потом за своим господином вечно. И ничем их не отвадить, а?
На Итане был новый, черный с серебром, костюм. Он ловко сидел, выгодно подчеркивая стать и широкие плечи Звездного, и Итан, который был весьма тщеславен и очень любил себя, не мог накрасоваться. Он поворачивался так и этак, разглаживал светлое шитье на черном бархате, оправлял светлый пояс, похожий на переплетение шипастых ветвей.
…Венец выглядит именно так во снах всех Звездных…
— Я ошибся, — прорычал Андреас, с ненавистью сжимая кулаки. — Думал, девчонка достаточно привязалась ко мне. Кто же знал, что эти похотливые пресмыкающиеся ей окажутся дороже, чем я?!
— Думал, — насмешливо фыркнул Итан, будто нарочно зля и дразня Андреаса. — Нужно было не только думать, но и убедиться в этом. Но твоя самоуверенность сгубила тебя. А план был хорош. Если б она была чуть больше привязана к тебе, эта пара пресмыкающихся не смогла бы перебить у нее к тебе интерес. Она после помещения в наш мир увидела бы тебя — единственное знакомое ей лицо, — и позабыла бы обо всем. Но ты умудрился испоганить все.
Итан пригладил пышные волосы и из-под полуприкрытых век еще раз осмотрел свое отражение. «Если где-то существует демон-соблазнитель, разжигающий в сердцах страсть и желание, то он выглядит именно так…» — подумал Звездный, и, довольный собой, обернулся к Андреасу.
— Ты ведь не мальчик, — прошипел он злобно, хотя на его красивом лице по-прежнему было запечатлено самое мягкое, самое умиротворенное и прекрасное выражение. — Ты ведь пробовал не одну самку. Так как ты мог подумать, что одной мимолетной ласки самке будет достаточно? На чем основывалась твоя глупая самоуверенность? Хочешь сказать, ты так хорош? Лучше пары молодых драконов?
