Но то, что дух старухи не счел ее, Ирину, достойной звания хозяйки дома, пребольно ударило по ее самолюбию. Драконицу даже затрясло от завистливой ярости, что не она признана лучшей.
— Я докажу, — шипела она, стискивая кулаки, — докажу, что она ошиблась, отдав тебе посох! Кто такая ты? Без году неделя, в тебе только-то и есть примечательного, что гладкая кожа! А меня Эван любит!
От драконов не укрылось, что самки яростно спорят о чем-то и вот-вот сцепятся, и уже сцепились бы, если б не посох, которым Диана отгораживалась от Ирины.
— Хватит, — рявкнул Эван, прекращая их тихую грызню. — В конце концов, вас всего двое против целого гарема, который не так давно уплыл в море. Моего внимания хватит на вас обеих.
Диана обернулась к князю. На губах ее мелькала насмешливая улыбка.
— О, нет, князь, — ответила она, качая головой. — Ты думаешь, все так просто? Так я усложню тебе жизнь. Я не пущу тебя в свою постель, если ты коснешься этой ядовитой гадины. Ты думаешь, что можно ласкать двух женщин одинаково, и тебя все устроит? Так вот это не устроит меня! Ты отдал меня своему брату, едва услышав о своей прежней любви? Что ж, я, хоть и с болью, твой выбор принимаю и уважаю. Но в ваших отношениях я не желаю быть, — Диана запнулась, — десертом после основного блюда. Желаешь испить моей любви? Тебе придется выбирать. Я не хочу быть костылем при инвалиде, — она яростно мотнула головой, указывая на Ирину, — и давать тебе то, чего дать не может она. Я жива, я думаю и чувствую, и мне будет противно касаться тебя, князь, после нее. Чувствовать на тебе ее запах. Так что тебе придется выбирать, я или она.
От этих слов на лице Эвана выписалось такое удивление, что было ясно — он и слова не может произнести. Лео позади его трона деликатно прятал насмешливую улыбку.
— Он уже выбрал! — выкрикнула Ирина истерично. — Меня!
— Пусть сам скажет, — грубо пресекла ее Диана. — Здесь князь он, а не ты. Решает он, а не твоя язык. Но если ты, Эван, выберешь ее — что же, это твой выбор, твое решение. Я останусь с Леонардом и не потревожу тебя больше, не напомню о себе.
— Послушай-ка, женщина, — раздраженно рыкнул Эван, озадаченный строптивостью такой, казалось бы, покладистой самки. — Я купил тебя не для того, чтобы ты брыкалась и сопротивлялась!
— Так попроси у брата, пусть возместит тебе ущерб, — огрызнулась Диана. — Он же тоже богат?
Лео тихо покатывался со смеху.
— Ты придешь в мою постель, — рыкнул Эван, — тогда, когда я прикажу!
— Не приду! — строптиво отозвалась Диана. — А потащишь силой… Ты думаешь, я не умею кусаться? Еще как умею!
— Демоны знает что! — разозлился Эван.
***
— Ай, да Ирментруда! — похихикивал Лео, вышагивая впереди Дианы, заложив руки за спину и оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть лишний раз на разгоряченное перепалкой лицо девушки. — Вот это укусила!
— Я и не начинала еще кусаться, — буркнула Диана.
— О, еще как начала, — хихикнул Лео. — Ирментруды часто бывают строптивы и часто отказывают — особенно когда море начинает их звать и у них отрастает чешуя, — и способов усмирить их тело у нас предостаточно… но еще ни одна Ирментруда не отказывала князю лишь потому, что он был с другой Ирментрудой.
— Это называется ревность, — буркнула Диана. — Вы что, совсем не умеете ревновать?
— Умеем, — Лео вдруг остановился, и Диана оказалась с ним, лицом к лицу.
Его юность сверкала, как ограненный бриллиант чистейшей воды. Светились его ясные молодые глаза, в которых еще оставались юношеский задор и чистота, сверкала его веселая улыбка, разметались по плечам темные волосы. Диана помнила, что эта юность обманчива, что дракон старше нее едва ли не на сто пятьдесят лет, но все равно не могла отделаться от ощущения, что он смотрит на нее с восторгом, как юнец на недосягаемую и вожделенную женщину.
— Но ревновать умеют лишь те, кто умеет любить, — интимно проворковал он, вплотную приблизившись к ней и поправляя зачем-то складки на ее платье, на груди. — Ты хочешь сказать, Ирментруда, что ты умеешь любить?..
Диана растерялась лишь на миг, и дракону было достаточно этой секунды слабости. Он будто ожидал, когда девушка из суровой, сильной и строгой снова станет мягкой, податливой и слабой, и его руки рванули на ее плечах платье, распарывая его пополам и обнажая ее грудь.
Словно загнанную добычу, Лео ухватил ее прижался голодными губами к ее соскам. Втолкнул в комнату, захлопнул за собой дверь, и снова ухватил опешившую девушку, словно играющий в воде с добычей дракон.
— Что ты вытворяешь? — только и успела пискнуть Диана, оказавшись абсолютно обнаженной в постели.
— Как — что? Эван тебя мне отдал, — хихикнул Лео, стаскивая одежду с себя и прижимаясь гибким сильным телом к девушке. — Я-то по рыбьим норкам не бегаю, и в моей постели этой кривоногой не будет никогда! Так что и причин отказывать мне как будто бы нет?..
Лео крутил и вертел Диану. Словно игрушку. Поставил ее на колени, огладил все ее тело. Его ладони скользили по ее белоснежной коже, снова и снова наслаждаясь гладкостью, каждым изгибом, каждой округлостью. Измял, исцапал все ягодицы, жадно, с наслаждением тиская, урча от вожделения, исцеловал и искусал в страсти, нализал жестким драконьим языком сжавшееся пятнышко ануса.
Диана, покорно стоя перед ним, раскрытая и беспомощная, только поскуливала, чувствуя предательскую влагу меж ног. Ее Лео растер пальцами, осторожными мазками распределил по всей промежности девушки, поглаживая ее и пальцами касаясь жара ее лона.
Головка его члена коснулась там, сзади, где только что был его язык, и Диана застонала, чувствуя, как член дракона туго, с трудом проникает в ее тело сзади, проскальзывает через кольцо тугих мышц.
Лео взял ее осторожно, но полностью, член вошел в тело девушки во всю длину, тревожа ее, рождая в ее животе сладкие спазмы. Дракон прижался к ней горячими бедрами, вжался в ее тело так, что ей показалось, что удовольствие покалывает ее где-то в глубине. Он подхватил ее под живот и под бедро, привлек к себе — и вот Диана уже сидит на его коленях, нанизанная на его жесткий член, с раздвинутыми ногами, которые Лео силой удерживает как можно шире.
Игриво покусывая стонущую девушку за ушко, за шею, Лео толкнулся пару раз в ее тело, заставляя принимать себя все полнее. Диана, стеная и мечась, почувствовала, как член дракона порастает упругими шипами, которые растягивают ее тело до предела и приятно тревожат ее плоть. Ей казалось, что она ощущает каждый из них, их упругое, чувствительное сопротивление и то, как они выскальзывают из ее тела, цепляя ее кожу.
— Отчего так, — скулила она, извиваясь, прижатая к груди Лео. — Я хочу… хочу…
Чего она хочет — она могла бы не говорить. Мягкие толчки, чувствительные ласки дракона наполняли ее живот тяжелым, пульсирующим возбуждением, и зарозовевшее меж бесстыдно разведенных ног лоно текло, желая проникновения.
