— Я хочу тебя, Эван… хочу…
Его горячий язык скользнул в е рот, заглушая ее стоны, жадные руки подхватили ее, снимая с привязи, освобождая ноги от ремней, и Диана связанными руками обхватила его за шею, утопая в поцелуях.
Он прижал ее к стене, нагретой горячим солнцем; Диана ощутила спиной каменную кладку. Утопая в яростных поцелуях, сходя с ума от страсти, которая была хмельна и безумна, Эван приподнял ее тело и с силой усадил девушку на свой вставший до боли член. Она вскрикнула, но он с рычанием натягивал ее, безжалостно погружаясь в ее сливочно-мокрое нутро.
Куснув острыми клыками ее дрожащее горло, он резко и жестко толкнулся в ее лоно, слишком узкое для его драконьего члена, еще и еще, наслаждаясь тем, как девчонка сомлела в его стальной хватке, тем, как каждый шип на его члене, прижатый тканями ее тугого лона, отзывается взрывающимся в голове белыми вспышками наслаждения.
Он распластал ее по стене, яростно и жестко толкаясь в ее лоно, трахая ее — как и обещал, -беспощадно, жадно и яростно. Если б ее руки не были связаны, они бы соскользнули с его напряженных до каменной гладкости, скользких от пота плеч. Ее расставленные ноги беспомощно и безвольно свисали, не достигая пола, а он яростно вжимался ее раскрытое перед ним тело, целовал ее полуоткрытые губы, жаждая только одного — оттрахать ее во все дырки, вытрясти из нее все признания, все лишнее и ненужное, все мысли о других мужчинах, если таковы вдруг были.
Как он хотел ее!.. Видит небо, своей ненасытной страстью он готов был ее убить, но девчонка, вопящая и корчащаяся на его члене, подскакивающая от каждого толчка, сделала свое дело. Возбуждение затопило его сознание до краев и через край, и оргазм пришел невероятно яркий, сильнее и жарче солнца, ослепляя и растворяя сознание.
***
— Ты будешь наказана, Ирментруда Диана.
Разомлевшая, разнежившаяся в объятьях Эвана девушка улыбнулась, проведя пальчиком по его сурово сомкнутым губам, но глаза его были серьезны. Хоть Эван и обнимал со страстью ее тело, и прижимал Диану, еще не остывшую после занятий любовью, к себе, но он не шутил.
— Но Эван, — глубоко пораженная, произнесла она. — За что?! Я же не…
Эван отрицательно мотнул головой.
Он обнюхал ее всю, выпил аромат, сочащийся из каждой клеточки ее тела, попробовал каждую каплю ее сладкого пота, чтобы убедиться, что от Дианы не пахнет Ириной. Они не спали, утомленные, под одним одеялом, их дыхания не перемешивались, и ни капли сока Ирины не было на постели Дианы…
Эван знал, что Ирина обманула его. Нажала на самые больные точки в его сердце, сыграла на чувствах — на том, чего у нее не было, и вместо них лед в душе.
— За что?!
— За то, — серьезно произнес Эван, крепче прижимая к себе ее разнеженное тело, вытянувшееся вдоль его собственного тела в постели, куда они забрались после бурного примирения, — что ты осмелилась ставить мне условия.
Диана обидчиво надула губы, и Эван стиснул ее крепче, будто боясь потерять налаженную хрупкую связь.
— Ты должна понять, — серьезно и жестко сказал он. — Я — князь. А ты называешь себя моей… говоришь, что веришь в разум и в любовь. Но вместо доверия ты пытаешься меня подчинить. Ты думаешь, я сам настолько глуп, что кинулся бы на эту женщину без оглядки, не вспомнив о тебе? Ты мне настолько не доверяешь?
— Я не хотела, чтоб ты ее и пальцем коснулся, — прошептала Диана. — Я даже думать не могу об этом!
— Из-за твоих неосторожных слов, — ответил Эван, — из-за того, что ты провела ночь любви, а я — полную тяжелых дум, из-за нашей размолвки при свидетелях, в присутствии чужих ушей Ирина нашла, как меня уязвить побольнее. Таким, как она, нельзя доверять то, что тебе дорого.
— За что же ты ею так дорожил, — изумилась Диана, и Эван снова глянул ей в лицо серьезными светлыми глазами.
— Она была моей первой, — пояснил он. — Нет, не женщиной. Первой настоящей привязанностью. Первым желанием. Первой мечтой. Первым существом, для которого я хотел изменить мир.
Не желая больше объясняться и раскрывать сердце больше, чем это уже было сделано, Эван поднялся, ухватил Диану под мягкий живот и заставил и ее подняться, встать на четвереньки.
— Эй! — воскликнула пораженная девушка. — Что ты задумал?
— Прими свое наказание, — сухо ответил Эван.
По бедрам Дианы скользнули какие-то веревочки, и она успела с изумлением подумать — Эван надевает на нее стринги?! Нарядные золотистые трусики, не прикрывающие практически ничего. Но это было не так.
Теплый, гладко отполированный металл толкнулся в анус девушки, скользнул вглубь ее тела, совсем недалеко, и она зашипела, выгнувшись, подрагивая и ощущая, как странный металлический предмет будто бы слегка вибрирует внутри нее, тревожа каждый нерв. Ей казалось, что он движется, разглаживая чувствительную коже, касается тех точек, от возбуждения которых все ее тело расслаблялось, и сознание стремилось покинуть тело.
— У-у-у, — заскулила Диана, приседая и отчаянно суча ногами. Бедра ее тряслись, девушка чувствовала, что предательски намокает, и в мозгу мелькнула мысль, что для наказания ей слишком хорошо, так хорошо, словно Лео снова вздумал взять ее в зад и вогнал в нее кристалл драконьего яда.
Эван чуть надавил на ее анус, заполненный этим странным предметом, и Дана вскрикнула. Ей показалось, что тот проник в нее глубоко, коварно кольнув, задев какую-то точку, отчего она увидела все звезды разом. Все, что она могла делать — это навалиться грудью на постель и постанывать, отчаянно желая, чтоб Эван еще потрогал ее там, сзади, где отчаянно пульсировала наливающаяся кровью дырочка.
Не успела привыкнуть Диана к этому приятному дискомфорту, как ладонь Эван коварно нырнула ей под живот, придерживая, и в ее лоно толкнулась округлая гладкая пробка, широкая, но совсем небольшая, как раз заполняющая собой весь чувствительный вход в лоно. Странные трусики на ней натянулись, сели слишком плотно, и Диана ткнулась в постель разгоряченным лицом, вцепилась в подушку зубами, чтоб не стонать.
Эван немилосердно подтягивал это странное устройство, то сзади, то спереди, и Диане казалось, что в ее тело загнали пару пальцев, и теперь эти пальцы смыкаются и чувствительно массируют тонкую перегородку плоти между ними. Неспешно, осторожно, глубоко, чувствительно.
— Нравится? — поинтересовался Эван.
Его ладони оглаживали трясущиеся ягодицы девушки, ее покорно расставленные бедра, дрожащие мелкой дрожью. Он жестоко шлепнул ее, оставив на коже наливающееся розовым пятно, но Диана лишь ответила ему жалобным утробным воем. От прикосновения к своей заднице ей показалось, что орудие пытки в ее анусе набухает, приобретая полноценный размер, и берет ее — глубоко, сильно, толкнувшись несколько раз в самое сплетение нервов, отчего предоргазменная судорога прокатилась по ее ногам, по животу, пролилась в грудь, выбив дыхание.
Даже если б она сейчас захотела, она б не смогла сдвинуть ноги. Диана знала, что Эван разглядывает ее всю, повторяя взглядом тот путь, что проделывают его пальцы, скользящие между ее ягодиц, вокруг пульсирующей наполненной дырочки, отчего пульсация только усиливалась; по набухшим губам, вокруг наполненного лона, щекоча бархатистую кожу.
