Но вот Диана… ту, что смогла явить это чудо, ту, что прорастила старую сухую лозу, братья-драконы боготворят. Она наденет эту магическую бесполезную игрушку; перед ней склонятся князь и княжич — и ей же заставят кланяться всех остальных.
Можно, конечно, стащить ее. Украсть этот странный артефакт и устроить из-за него войну. За право обладать им передерутся все… а проклятая девчонка вырастит новую корону. И драться будут уже не за корону… можно сломать лозу сейчас, здесь, обвить петлею корону и сжать, но что-то говорило Ирине, что это будет временная победа, и черная лоза упрямо отрастет вновь. Да и шума это наделает немало, и проснутся драконы… и не дадут сделать главное — убить эту мерзавку!
«Да и к чему мне корона, — подумала Ирина, — если я потеряла главное — себя?..»
Змея молча опустила голову и скользнула по сочным побегам лозы, которых становилось все больше. В душе Ирины кипела ненависть, раскаляющая ее глаза добела. Они светили, как звезды Итана и Андреаса, отравившие ее кровь.
Добраться… скрутить ее и перемолоть, задавить до того, как проснутся братья, или нет — вонзить в нее зубы! И пусть потом Эван убьет — все равно он не исправит ничего! Он смертью не выторгует ее жизнь обратно!
— Она умрет на твоих руках, — шипела Ирина, подкрадываясь к палатке. — О, как вы будете страдать! Все трое! Потерять все, что дорого — это так больно! За это не жаль и умереть!
Она была близка к цели. Она уже слышала сонное дыхание; она уже видела светлые волосы, рассыпавшиеся по подушке, уже выпускала ядовитые зубы. Но тут с громом что-то огромное, тяжелое обрушилось на крышу грота. От удара посыпались камешки с тревожным шорохом, задрожали цветы и зелень, рябь пошла по мору.
И, конечно, проснулись братья — драконы.
Они выскочили из шатра, спешно одеваясь, глядя, как какое-то чудовище с ревом крушит и ломает их грот, стараясь просунуть огромную лапу сквозь проточенные водой отверстия в крыше.
Ирина, еще миг назад готовая погибнуть в обмен на смертельный укус соперницы, словно отрезвела от этого грохота. Все странные мысли, которые ей были несвойственны, вылетели из головы. Погибнуть?! Сейчас? В шаге от всего, чего так неистово хотелось?!
— О, нет, — шипела она, посмеиваясь и скрываясь в зелени. — Эвану не свернуть мне шею! Я свершу свою месть! Андреас, кажется, не поскупился на звезды. Он отвлечет этих болванов… а я тем временем перекушу ее нежное горлышко!
Но Ирина недооценила Андреаса; кажется, вырывая звезды, он обезумел от боли и ужаса, и потому рвал их без счета, потеряв голову от запаха собственной крови.
Пока братья отыскивали безопасный уголок для своей любимицы и прятали ее в маленькой пещерке, в воду, на белый тропический песок посыпались звезды. Они сверкали и звенели, словно из ларца ссыпали золотые, они ослепительно сияли в толще воды, в траве, и у Ирины дух захватило от того, сколько силы Андреас давал ей и рассыпал просто так, ведь далеко не все звезды Ирина могла подобрать. Но он сыпал их щедрой рукой все больше.
Для братьев же это был словно град из камней.
Чужая сила зло колотила их по головам и плечам, и Ирина с неподдельной радостью видела, как от ударов колких звезд на плечах братьев расцветают багровые синяки.
Однако, недолго это длилось.
Эван обернулся первым и взревел яростно, закинув страшную драконью голову к небу. Его золотая чешуя рдела, словно раскаленная, а крылья, раскрывшись над тропическим раем, защитили от града и лозу, и пещеру, где укрылась Диана.
Лео обернулся вторым, став черным, словно ночь. Его гибкое тело было меньше, чем у Эвана, и он стрелой, сложив крылья, вырвался наружу, вон из грота, выбрав отверстие побольше. С визгом и воем сцепился он с монстром, крушащим крышу княжеского замка, и было совершенно ясно, что его сил будет недостаточно, чтоб справиться с обезумевшим Андреасом. Но задержать монстра, почти разломавшего свод грота, он мог; камни перестали с шумом рушиться в море, и Эван взмыл вверх, на помощь брату.
«Однако, что же там за чудовище такое, — злорадно думала Ирина, торопливо подбирая и глотая звезды, запутавшиеся в траве, — если и двоих драконов мало, чтобы с ним справиться?»
Братья-драконы плотно застряли в драке; Андреас, истерзанный ножом, истекающий кровью, исчерченный длинными ранами, в которых раньше переплетались лучи его звезд, превратился в чудовищного ящера, неповоротливого, но огромного и сильного. Пламя драконов хлестало его бронированную спину, не причиняя видимого вреда, и они проносились сверкающими стрелами мимо него.
Один удар огромной лапы способен был переломить хребет любому из них, но ящер был слишком неповоротлив, поэтому его лапы и хвост напрасно колотили по воздуху и зубы клацали, не достигнув цели.
Он был свободен от чар, веками удерживающих его в теле Звездного колдуна; но в дракона все равно обернуться не мог. По совету Итана она вырвал все звезды, но это отчего-то не помогло. Крылья не отрасли. И Андреас, попусту искалечивший себя, просто сходил с ума от отчаяния.
— Отчего не вышло?! — орал он, сгребая в горсти холодно сверкающие звезды. — Отчего?!
Но никто не мог ему ответить, в какой момент дракон в его душе умер окончательно, оставив после себя уродливого монстра.
…Звезд, рассыпанных Андреасом, было много, Ирина чувствовала, как сила ее переполняет, и тело ее росло, давило траву. Скоро она стала так огромна, что скрыться уже не могла, да и не нужно этого было. Ничто ее не разделяло с ее соперницей, и Ирина, красуясь и хвалясь своей мощью, поднялась вверх, во весь рост, зависнув над перепуганной Дианой, оказавшейся лицом к лицу с хитрым врагом.
— Ну, вот мы сейчас и поквитаемся, — прошипела Ирина. — Бежать некуда. Дверь заперта; Эван думал, что этим он тебя защитит? Нет, он захлопнул крышку твоего гроба. Красивого гроба, конечно…
— За что? — только и смогла произнести Диана, задом наперед отползая от чудовищной змеи. — Я ведь не сделала тебе ничего дурного!
— За то, — гневно сверкнув страшными глазами, ответила Ирина, — что ты есть. За то, что ты моя самая большая ошибка. Я ошиблась, пустив тебя в свой мир. А свои ошибки надо исправлять.
Диана чудом увернулась от первого броска змеи; та бросилась внезапно и в своей слепой ярости разнесла головой низенький столик, выточенный из цельного камня.
Диана же угадала это удар, почувствовала его кожей, и неуклюже покатилась по траве, закрывая голову от разлетевшихся осколков. Змея, слегка оглушенная, мотала головой, с ее чешуи сыпались раскрошенные камешки.
— Я искусаю тебя, — злобно пообещала Ирина, — раздавлю тебе все кости, а потом проглочу, еще живую. Если, конечно, ты выживешь к тому моменту, как я хотя бы немного утолю свою ярость! Ведь твоя смерть — это всего лишь капля на раскаленный камень. Я убивала бы тебя сотни раз, мерзавка…
Змея не торопилась напасть на Диану.
Хотя бы потому, что ужас в ее глазах и слезы, катящиеся с ресниц, были для нее таким же наслаждением, как крики боли.
