– Мы проехали ворота?
– Да, твоими молитвами, – проворчала Васето. – Я ведь говорила, что у нас получится!
– Он меня трогал. Еще мгновение – и он бы сообразил, что я теплый.
– Наверное. Я ведь сразу сказала, что мы рискуем. Но сефри удачно сыграли свои роли.
– Что они ему сказали?
– Что ты умер от гнойной чумы. – Она улыбнулась. – Мы ведь не зря над тобой потрудилась.
Нейл кивнул и поскреб лицо, на котором еще остались следы засохшей корки из муки и свиной крови.
– Сейчас стражники молятся всем святым о своем здоровье, – добавила Васето. – Пойдем.
Он выглянул из фургона. Площадь окружали высокие здания. Одно из них было храмом с круглым куполом. Куда-то спешили люди в разноцветных одеждах.
Нейл и Васето вылезли наружу и подошли к передней части фургона, где под навесом устроились трое сефри.
– Спасибо, – сказал Нейл.
Старая женщина сефри фыркнула. Двое других даже головы не повернули в его сторону.
– Как тебе удалось заручиться их помощью? – спросил Нейл у Васето, когда она вела его через площадь.
– Я пригрозила, что расскажу страже о тайнике в их фургоне, в котором они возят контрабанду.
– А откуда ты о нем узнала?
– Я ничего не знала наверняка, – пожала Васето плечами. – Но мне хорошо известны нравы сефри, а этот клан всегда занимался контрабандой.
– Вижу, что такие вещи знать полезно.
– Кроме того, они мне кое-что должны. То есть были должны, теперь они со мной расплатились. Так что постарайся использовать свой шанс, другого может и не быть. И не вздумай снимать парик. Никому не показывай свою солому.
Нейл подергал парик, сделанный из лошадиной гривы, который ему пришлось надеть поверх своих коротко остриженных волос.
– Мне он не нравится, – пробормотал он.
– Но ты в нем чудесно выглядишь, – утешила Васето. – А теперь постарайся поменьше говорить – в особенности если кто-то обратится к тебе на языке Ханзы или Кротении. Ты путешественник из Илсепега, который мечтает посетить святилище Ванта.
– А где расположен Илсепег?
– Понятия не имею. Как и те, кому ты это скажешь. Но местные жители гордятся своими знаниями о мире, поэтому никто в этом не признается. А тебе лишь нужно выучить фразу: «Эдито дат Илсепег. Не фатио вителлиан».
– Эдито дат Илсепег, – попробовал Нейл. – Не фатио вителлиан.
– Просто отлично, – похвалила его Васето. – Ты говоришь, словно действительно ни слова не знаешь по-вителлиански.
– Так оно и есть, – сообщил Нейл.
– Тогда все понятно. А теперь пойдем разыщем твоих девушек.
Глава 7
Амбрия
– Мне понравилось, – рассеянно проговорила Мери. Она лежала животом на ковре, болтая ногами в воздухе.
– Правда? – спросил Леоф, продолжая играть на лютне. – Я рад, что тебе нравится.
Девочка подперла подбородок кулачками.
– Она печальная, но не так, чтобы хотелось плакать. Словно наступает осень.
– Меланхоличная? – подсказал Леоф.
Мери прикусила губу.
– Наверное.
– Словно наступает осень… – задумчиво повторил Леоф. Он слабо улыбнулся, перестал играть, окунул перо в чернила и записал несколько слов.
– А что ты пишешь? – заинтересовалась Мери.
– Я написал: «Словно наступает осень», чтобы музыканты знали, как следует играть эту мелодию.
Он повернулся к девочке.
– Ты готова начать урок?
Та немного оживилась.
– Да.
– Тогда садись рядом со мной.
Мери встала, отряхнула платье и устроилась рядом с ним на скамеечке.
– Так, посмотрим, мы работали над третьей тональностью, верно?
– Угу. – Она постучала пальчиком по только что написанным нотам. – А могу я попробовать это?
Леоф посмотрел на Мери.
– Попытайся.
Девчушка положила пальцы на клавиатуру, и ее лицо сделалось удивительно серьезным. Она прикусила губу, взяла первый аккорд и повела мелодию, но на третьем такте остановилась, на ее лице появился ужас.
– Что случилось? – спросил Леоф.
– Мне не достать, – сказала она.
– Правильно, – ответил он. – А ты знаешь почему?
– У меня слишком маленькие руки. Он улыбнулся.
– Ни у кого нет таких больших рук. Мелодия написана для другого инструмента.
– Но ты же только что ее сыграл!
– Я сжульничал, – признался Леоф. – Все ноты пришлось поднять на одну октаву. Мне просто хотелось понять, как будет звучать музыка. Чтобы услышать ее по-настоящему, потребуется оркестр.
– Понятно.
Девочка показала на одну из строк.
– Что это за строчка?
– Это гобой.
– А эта?
– Тенор.
– Кто-то будет петь?
– Верно.
Она сыграла несколько нот.
– И есть слова? – спросила Мери.
– Да.
– Но я их не вижу.
Он постучал себя по лбу.
– Они здесь, вместе со всем остальным.
Мери удивленно посмотрела на Леофа.
– Ты сам придумываешь?
– Да, – признался он.
– И какие это слова?
– Первое слово «иэ», – торжественно ответил Леоф.
– Иэ? Но так слуги произносят слово «я».
– Точно, – кивнул Леоф. – Это очень важное слово. Оно впервые используется таким образом.
– Я не понимаю.
– Не уверен, что я сам понимаю.
– Но зачем тебе язык слуг? Почему тебе не нравится королевский язык?
– Потому что большинство людей в Кротении говорят на алманнийском языке.
– В самом деле?
Леоф кивнул.
– Потому что они все – слуги?
Он рассмеялся.
– Ну, в некотором смысле.
– Мы все – слуги, – послышался женский голос со стороны двери. – Вопрос только в том, кому мы служим.
Леоф повернулся на голос. В дверях стояла женщина. Сначала он заметил глаза, настоящие топазы, в глубине отсвечивающие зеленым пламенем. У него перехватило дыхание, таким пристальным был их взгляд.
