– А кто убил нашего отца, Малконио?
Лицо старшего брата слегка смягчилось.
– Казио, я никогда тебя не понимал. Разве что когда мы оба были мальчишками… В те времена мы неплохо развлекались, верно? Но ты всегда был слишком серьезным, словно маленький священник. А потом, после того как умер отец…
– Я не хочу об этом говорить, а у тебя нет времени.
– Возможно, другого времени не будет, – сказал Малконио. – После смерти отца ты взялся за фехтование, словно не видел для себя другой жизни. Как и любой мальчишка на твоем месте, ты поклялся за него отомстить. Мы ничего не говорили тебе про дуэль, поскольку боялись, что ты убежишь и попытаешься отыскать того человека.
– Я бы так и сделал.
– Но когда ты стал взрослым и, вне всяких сомнений, самым искусным дессратором в Авелле или даже во всем Теро Мефио, ты перестал спрашивать и больше не пытался узнать, как погиб наш отец.
– Потому что мне стало все равно, – ответил Казио. – Отец был дураком. Он разбазарил наше состояние и позволил себя убить.
– Ты каждый день сражаешься на дуэлях, – проговорил Малконио. – Как ты можешь винить отца за то, что он принял участие в одной? В особенности если ты ничего не знаешь про обстоятельства, вынудившие его так поступить.
– Я знаю, что он получил удар в спину, – тихо сказал Казио. – Я видел тело, Малконио. Какой дуэлянт получает удар в спину?
Малконио помолчал несколько мгновений.
– Я не видел того боя, ты тоже, – наконец сказал он. – Почему ты вдруг снова об этом заговорил?
– Не знаю, – признался Казио. – Просто вдруг пришло в голову.
– З'Акатто видел ту дуэль. Тебе нужно поговорить с ним. Но… отец был неплохим человеком, Казио. А при жизни матери – так и вовсе замечательным. Часть его умерла вместе с ней.
Они снова немного помолчали.
– А когда ты видел Ческо? – спросил Казио.
– Два месяца назад. У него все хорошо. Три собственных корабля. Знаешь, ты всегда можешь к нам присоединиться.
– Я не могу отказаться от своего имени и нашего дома, – ответил Казио. – Не могу.
Малконио закатил глаза.
– Оглянись по сторонам, – сказал он. – Ты уже отказался – только еще не знаешь этого.
Казио вздохнул и посмотрел на горизонт, где собиралась буря.
– Шторм не успеет сюда к сроку, чтобы помочь нам?
Малконио покачал головой.
– Он движется в другом направлении.
Когда Энни уселась на край своей койки, она снова почувствовала тошноту. Остра стояла около окна и смотрела сквозь толстое стекло.
– Они приближаются со стороны кормы, – сказала Энни – Ты не туда смотришь.
– Я знаю, – ответила Остра. – Просто… мы должны быть там, наверху.
– Они правы, – проговорила Энни. – Мы будем им только мешать.
– А вдруг мы могли бы помочь, – запротестовала Остра. – Мы ведь и раньше попадали в переплет.
– Попадали, но мы ничего не знаем ни про морское дело, ни про баллисты, – возразила Энни. – Наверное, капитан Малконио полагает, что, если наши враги нас не увидят, останется слабая надежда на то, что они решат, будто ошиблись и преследуют не тот корабль.
Остра покачала головой.
– Этих людей направляют демоны. Они не остановятся, пока не убьют нас.
– Пока не убьют меня, – поправила ее Энни. – Они ведь за мной охотятся, а не за вами.
Остра приподняла одну бровь.
– Ты ведь не собираешься снова сбежать? Ты обещала, что не станешь этого делать. Или теперь слово, данное мне, не имеет никакого значения?
– И что ты под этим подразумевала? – поинтересовалась Энни.
– Ничего.
– Послушай, это ведь ты все время проводишь с Казио. У тебя больше не остается для меня ни минутки.
Остра отвернулась и что-то тихо пробормотала себе под нос.
– Что? – переспросила Энни.
– Ничего.
– Скажи!
Остра, внезапно покраснев, резко повернулась к ней.
– Ты мне врала! Врала! Кто ты такая?
Энни отшатнулась под натиском ее гнева.
– О чем ты говоришь?
– Ты прекрасно знаешь, почему они тебя преследуют. Знаешь, но не говоришь мне. Ты совершенно права, меня тоже убьют, и Казио, и з'Акатто – так же как Нейла МекВрена.
– Не смей его упоминать!
– Почему? Потому что в его смерти виновата ты?
Гнев Энни вдруг превратился в комок, застрявший в горле, ее охватили ярость, сожаление и боль. Она не могла произнести ни единого слова.
Зато у Остры накопилось много слов, и она желала выплеснуть их на нее.
– В монастыре с тобой что-то произошло. Ты видишь вещи, недоступные другим. И можешь делать то, что не под силу остальным людям. Я ждала, что ты мне все объяснишь, но ты ведь не собираешься этого делать, верно?
– Остра…
– Ты мне не доверяешь, правда? Я всегда была тебе верным другом, даже когда это было для меня опасно.
– Ты не понимаешь, Остра. Я сама ничего не понимаю.
Что-то с силой ударило в корабль, и они услышали крики на палубе.
– Хорошенькое объяснение!
Паруса «Деллы Пучии» начали опадать, когда преследовавшее их судно почти нагнало корабль и перехватило его ветер. В следующее мгновение в корпус с глухим стуком ударили первые камни и упали в воду.
– Пока они нам не причинили никакого вреда, – заметил Казио.
– Они пристреливаются, – мрачно проговорил Малконио. – Скоро будет хуже.
– Они не приближаются.
– Да. Они сообразили, что мое оружие с такого расстояния их не достанет. Они перекрыли нам ветер, и мы не можем сдвинуться с места. Они будут забрасывать нас камнями, пока мы не затонем.
– Тогда зачем ты зарядил баллисту?
– На случай, если они окажутся идиотами. Я ошибся.
На глазах у Казио две вражеские машины выстрелили в их корабль практически одновременно. Два огненных шара взметнулись ввысь, оставляя за собой шлейф из густого черного дыма.
– Теперь я понял, что ты имел в виду, когда сказал, что будет хуже, – заметил Казио.
Один из шаров упал в море, а другой приземлился прямо посреди палубы, превратившись в ослепительный оранжевый цветок. Огонь перекинулся на одного из матросов Малконио, и тот с дикими воплями принялся кататься по палубе, пока его товарищи пытались погасить пламя, набросив на него мокрую парусину.
