– Что это тут происходит? – произнес незнакомец. Рука его потянулась к мечу, и Вольдемар едва успел сообразить, что делает, подставив под молниеносный удар только что написанный и сшитый документ.
Золотые нити звоном разнесли звук удара по всему дому. Вольдемар взвизгнул, понимая, что фиолетовый незнакомец явился убить его, и только магическая сила документа, прочного, как самый надежный стальной щит, уберегла его от неминуемой гибели.
Острый меч страшного незнакомца не рассек ни единого листа, не оцарапал бумаги, и тот, наступая, страшно и хищно осклабился.
– Нерушимый документ! – прошипел он совершенно по-змеиному, сверкая зелеными глазами. – Магический нерушимый документ! Ваше семейство на подпись королю хотело подсунуть эту бумагу? А ну, покажи мне, что это такое!
– Слуга короля! – воскликнул Вольдемар, отгораживаясь от документом от наступающего Валианта. – Нет надо мной твоей власти!
Он вдруг всплеснул руками, и те превратились в белые крылья. Толстый, тяжелый сокол заметался по комнате, оглушительно пища, в когтях сжимая бумагу. Но Валиант неумолимо щелкнул мгновенно отросшим тонким драконьим хвостом, и сбил птицу.
Черная лапа дракона наступила на бьющегося сокола, растоптала переломанные перья. Обращаясь вновь в человека, давя полузадушенного толстяка – Вольдемара, Валиант коленом прижал его голову к полу, вырвал из скрюченных пальцев братца Ивон бумаги и развернул их.
В свете камина и догорающей свечи прочел их. На губах его промелькнула поистине адская улыбка.
– Брачный контракт! – расхохотался Валиант, непочтительно тыча в спину помирающего со страху Вольдемара. – Как ловко составлен! Как грамотно! И прочно сшит! Пожалуй, ты действительно очень умен, и так хорошо обучен!
– Благодарю, ваша светлость, – пробубнил Вольдемар сплюснутым ртом.
– Только объясни мне одну вещь, – Валиант склонился над поверженным, опираясь локтем о свое колено. – Почему это с королем сейчас танцует красавица Ивон – так ведь ее зовут?
– а в брачном договоре вписано имя этой толстой неряхи, Жанны?
Валиант торжествовал; злость клокотала в его груди, и, сжимая в кулаке свернутый трубкой контракт, он ликовал – вот оно, оружие против этой мерзавки, притворяющейся самой невинностью! Вот оно, ее жало, которое он вырвал! Вот она, ловушка для короля!
– Вы, свиньи, – зло и невероятно ласково, как лезвие, режущее розовый шелк, произнес Валиант, – хотели короля соблазнить красавицей, а на брачное ложе ему подсунуть эту жирную уродину? Хотели обмануть его, пожиратели желудей и падали? Отвечай!
«Я заставлю тебя страдать, – с радостной злой дрожью думал Валиант, снова и снова воскрешая в своей памяти нежное лицо Ивон. – Ты поплатишься за свою ложь! Ты умоешься слезами и познаешь, что такое боль! Ты ответишь за все, за все беды, что твоя нечистая кровь причинила мне и королю! Пой, танцуй, кружись! Наслаждайся красотой и молодостью! Недолго тебе осталось! Ты ответишь за все! За все... Я погашу это золотое, пожирающее меня пламя. И останется снова черная пустота и покой. Так, как и должно быть. Так, как было все эти годы».
Вольдемар, разумеется, отвечать не хотел.
Ни на поставленный вопрос, ни за преступление против короля. А вот удрать он очень хотел. Маленький, толстенький, он был вертким, как мяч. И потому, едва дракон отвлекся на документ, составленный Вольдемаром, еще разок, чтобы удостовериться в том, что подлог действительно замышлялся, Вольдемар взревел и решительным движением, рискуя оставить весь скальп под крепким коленом дракона, вывернул свою голову на свободу.
Откуда такая прыть в жирном теле?
Но расстояние до дверей коротконогий, толстожопый Вольдемар преодолел в один миг и исчез в темноте коридора. Черный силуэт дракона, зловеще последовавшего за ним, на миг закрыл золотой свет в дверном проеме, плащ его зашелестел, как взмах крыльев, и Валиант неумолимо последовал за Вольдемаром.
Стряпчий драться не умел.
Нет, то есть, покататься в пыли, меся противника кулаками – это пожалуйста, но помахать мечом – этого в Вольдемаре не было. Поэтому он даже не пытался нащупать на поясе оружие, а просто несся вперед, сопя и хрюкая от страха, несся, едва ли не на четвереньках, желая только одного – добраться до первого подходящего окна, которое можно будет вышибить плечом и вывалиться на свободу, всплеснуть белыми крыльями и улететь. Хоть шанс, хоть полшанса!
Но в доме его жадноватой матушки все окна были старыми, маленькими, по крайней мере жирному Вольдемару пришлось бы потратить немало времени, чтобы протиснуться в такое окошко. Немало настолько, что дракон успел бы посмеяться, любуясь, как Вольдемар дрыгает ногами, стараясь протащить свой зад в узкий оконный проем.
Поэтому Вольдемар беспорядочно метался от одного окна к другому, от одной вспышки белого света молний к другой, и размеренные тяжелые шаги дракона неумолимо следовали за ним, ноги в высоких узких сапогах отмеряли не только расстояние, но, наверное, и последние мгновения жизни Вольдемара.
В отчаянии Вольдемар выкатился на винтовую лестницу и взвыл; темная, скрипучая, выдающая его при каждом движении, она освещалась вспышками молний, и окошки тут были почти с ладошку.
В последней надежде защититься, Вольдемар выхватил меч, короткий, широкий, острый, и обернулся к пугающей темноте, гремящей неторопливыми шагами дракона. Он даже успел пару раз махнуть в пустоту своим оружием, после чего крепкая рука в фиолетовой перчатке пребольно ухватила его за плечо, и длинный узкий клинок с жутким всхлипом резко погрузился в толстое брюхо Вольдемара.
– Во славу короля, – торжественно и страшно произнес Валиант, вырвав из обмякшего тела клинок – и снова ударяя, только чуть выше, чуть под углом, метя в сердце.
Разделавшись с Вольдемаром, Валиант безо всякого почтения свалил его бездыханное тело на ступени, поднял голову и прислушался. Женщин слышно не было. Но их страх, их желание натворить что-то мерзкое, витал в воздухе как дурной запах. Валиант, прикрыв глаза, втянул этот гадкий затхлый аромат, и уверенно двинулся вслед за удравшей Жанной.
Он знал, где ее можно отыскать...
***
Жанна вломилась на свой пыльный чердак, вопя и воя. Рана ее вскрылась, потому что Жанна отчаянно мотала головой, отгоняя злые мысли, что жгли ее сильнее телесной боли. Мать, желающая предотвратить необдуманный поступок дочери, не поспевала за Жанной, и сопела где-то на нижних ступеньках.
– Жанка! – кричала она, поднимая юбки и перебирая своими старческим отечными ногами.
– Перестань! Все испортишь! Брось, говорю, дурковать! Жанка!
Четкие шаги, отдающиеся от стен эхом, перебили ее выкрики и сопение, мадам Зинан обернулась, удивленная, и встретилась взглядом с неумолимым взглядом дракона.
Незнакомый человек в ее доме?!
Зинан сразу поняла, что это не к добру. Даже не поняла – почувствовала всем своим существом, что все то, чего она опасалась долгие годы, сейчас материализовалось в статного, хорошо одетого человека. И это не случайный грабитель, не бандит и не вор, которого будут разыскивать за совершенное им преступление.
