Маленькая наивная Ивон, беззащитная, трогательная, хрупкая. Кто еще оценит прелесть твоей чистой юности?.. Кому еще ты станешь настолько драгоценна?..
«Ты только моя, – ревниво думал Валиант. Воображение рисовало ему кисти ее рук, и Валиант чувствовал, как горят его губы, жаждущие исцеловать эти руки. Он хотел приживаться лицом к ее груди и с силой содрать с ее плеч серое невзрачное платье, каким так восторгался король. – Ты будешь принадлежать только мне! Ты моя, Ивон Уорвик. Ты добыча дракона. Ты слишком хороша, чтобы достаться кому-то еще. Королю будет достаточно иных невест. Они все красивы, все достойны. А ты – моя. Только моя».
Маска дракона приняла Валианта, поверила в его преданность, глаза сверкнули зеленым светом.
Валиант, погруженный в свои хаотично мечущиеся, безумные мысли, поднялся с колен, встряхнул отяжелевшими кистями – и замер, потому что ему подносили его орудие, его стек, оставленный в замке перед путешествием в дом Ивон.
Руки дежурного прислужника в фиолетовых перчатках протягивали ему поднос с обязательными атрибутами Фиолетового Стража. Его перчатки, его маску, и его стек.
Но теперь это был не рядовой стек, не черный, с потертой рукоятью и ременной петлей.
Теперь стек был белым. Парадным.
Прямой знак того, что его подопечная, Ивон, стала за столь короткое время не просто одной из претенденток, а фавориткой.
Любимой женщиной.
Женщиной, принадлежавшей королю на ложе, женщиной, служившей ему своим телом.
Женщиной, что раскинула перед королем ноги и отдалась ему. Пустила в свое лоно. Отдавшаяся ему. Забывшаяся с ним в любви. Познавшая вкус его члена на своем языке.
Ставшая из невинной и непорочной – чужой.
Помеченная чужим запахом, чужим семенем.
И на нее стоило обратить как можно больше пристального внимания. А белый стек – на белом хорошо видно кровь, если что. Значит, размахивать им стоит очень аккуратно, или даже не размахивать вовсе.
В лицо Валианту кинулась горячая кровь. Он слышал, как демоны хохочут над ним в преисподней, дрожащей рукой принимая свой стек с подноса.
Ивон, которая была неуклюжа и неумела, пробралась на ложе к королю?! Да еще и настолько точно укусила его в сердце, что король придержал руку Валианта, пестующую и направляющую ее?!
Вчерашняя неуклюжая растяпа оказалась на деле так умела, что очаровала короля за пару ночей?!
Валианту казалось, что кожа на его щеках сгорает от стыда. Его собственные мысли, его страсть к Ивон, его влюбленность – возвышенная, жертвенная, – теперь казались ему смехотворными, ничтожными, а прекрасные глаза Ивон в его памяти сменялись на бессовестные, лукавые, насмешливые. Ревность воспламенила его кровь, сожгла в единый миг все добрые намерения, всю веру и всю любовь в тонкий пепел!
Принадлежала другому... не ему – королю. Первому отдалась королю, стонала и извивалась под ним! Подставляла свои бедра под его ласки! Валиант едва не зарычал от ярости, чувствуя, как его колотит, как болью сводит мышцы. Любовь и ревность ломали его так, как палачу и не снилось – а Валиант внезапно вспомнил, как и палач являл ему королевскую милость, наказывая за промахи.
Но это было не так унизительно, не так больно и не так страшно, как осознать, что женщина, которую ты жаждешь всей душой, принадлежит другому!
«Да какого демона! Она моя! Она должна быть моей! Она моя!»
– Моя! – рычал Валиант, сжав острые блестящие драконьи зубы. Если б они были человеческими– покружились бы друг о друга. В глазах молодого дракона сверкали алые искры, его трясло. Тело сводило судорогой, и он не понимал, отчего – от ярости или от невозможности обладать этой женщиной. – Как ты могла предать меня-а-а-а... мои чувства-а-а...
Ему казалось, что она смеялась над ним; обвела вокруг пальца, заставив поверить в собственную невинность и беззащитность, а сама тем временем расчетливо соблазнила короля!
И обман – он ведь поверил, что она участвовала в обмане под давлением! А что, если она добровольно в этом заговоре?! Теперь вопрос о том, показывать ли документ королю, просто не стоял. Валиант, с видом убийцы сжав белый ненавистный стек, рванул к дверям, с каждым шагом все ускоряясь, и его придержали перед дверями, ведущими в зал.
– Сейчас не ваша очередь, – сказали ему, и Валиант с сильно бьющимся сердцем замер , пропуская вперед другого Фиолетового Стража, выходящего с другой претенденткой.
А затем его отпустили, и он услышало свое имя:
– Валиант – девица Уорвик. К королю.
***
Валиант шел по коридору в зал, в котором он должен был воссоединиться с Ивон перед тем, как выйти с ней рука об руку и предстать перед королем.
Ему казалось, что ноги его ступают размеренно и неспешно, как обычно, но на самом деле он почти бежал, сгорая в нетерпении скорее увидеть ту, что была ему дорога – и что так неосторожно разорвала его сердце в клочья.
Поэтому гонку в этом лабиринте он выиграл, первым оказался на месте – и воочию увидел чудо, когда в маленькую приемную вошла Ивон, вместе с собой внеся солнечный свет и золотой восход.
Валиант захлебнулся восторгом и любовным безумием, что всколыхнулись в его душе. Ему казалось, что лучи, исходящие от наряда королевской фаворитки греют ему лицо, а блеск бриллиантов слепит его глаза. И вместе с тем досада остро отточенной бритвой полоснула его душу. Эта красавица, эта невероятно притягательная женщина теперь принадлежала королю. Не ему, не Валианту – а королю.
Соблазнила его!
Отчего-то Валиант со злостью думал именно так. В то, что король из всех девиц сам выбрал именно Ивон, Валиант не верил. Не могло сложиться так, что она стала особенной, драгоценной сразу двоим – господину и слуге!
«Нет! Наверняка она исхитрилась! Прельстила, очаровала лживыми речами! – весь дрожа от смеси ярости и страсти, думал Валиант. – Заговорила, лестью обратила на себя внимание, выпросила ласки... целовала руки? Стояла у ног на коленях? Какими ухищрениями она смогла заползти на ложе к королю? Хитрая змея. верно, притворство ее сильная сторона!»
Ивон в королевском наряде выглядела испуганной, удивленной и еще более привлекательной, чем обычно. Она словно стеснялась того великолепия, в которое ее облачил король, и смотрела на Валианта так, будто искала у него поддержки и одобрения. Ее маленькие ручки то и дело разглаживали слепящий шелк, она робко заглядывала Валианту в глаза, и он, изо всех сил стараясь удержать на лице невозмутимое выражение, чувствовал, как воспламеняется его разум от жажды обладать этой непередаваемо прекрасной женщиной и от желания уничтожить ее.
– Ну, как? – тихо и робко произнесла она, и эти слова, сказанные нежным голоском, взорвали у Валианта в голове сотню солнц.
Одним прыжком он оказался рядом с ней, и его руки впервые коснулись ее тела, слишком желанного, слишком прекрасного.
