И объяснения этому странному порыву не было ни у одного из них.
Потрясенная, Ивон отвечала на его поцелуи, так же, как и он, жадно пила его ласку, не понимая, как это вышло, как ему удалось коснуться ее сердца, и отчего его поцелуй стал ей так сладок. В поцелуе Валианта было больше чувств, чем в поцелуях короля. Король был страстен – Валиант был безумен, одержим настолько, что Ивон сама почувствовала это безумие и слияние душ, коснувшихся друг друга.
«Что я творю! – лихорадочно думала она, касаясь его лица одними лишь кончиками пальцев. – Что происходит! Что он делает?! Зачем это – проверить меня или... или..»
Глава 8. Испытание
– Не нужно этого.
Ивон оттолкнула Валианта, зло утерла ладонью губы. В ее затуманенных глазах еще можно было прочесть головокружительный восторг и наслаждение, но они уже проходили. Как и испуг, недоумение и растерянность.
– Господин Страж отчего-то решил, – холодно произнесла Ивон, – что королевская невеста может ему принадлежать. Что королевская невеста – это какая-то вещь, которую он может взять, если королю она не понадобится. Так вот что я скажу вам, Фиолетовый Страж: для начала дождитесь этого момента. Когда король меня отвергнет. Дождитесь. И только тогда выказывайте свои. чувства. А я подумаю, что мне ответит на них. Но не раньше. У вас в руках есть орудие, – Ивон указала на белый стек. – Впредь прошу касаться меня только им. Не руками. Не губами.
– Что?!
– Я отказываю вам в ваших притязаниях, – ответила Ивон холодно. – Более того – попробуйте только суньтесь к королю с вашими бумажками. Я расскажу ему о том, что вы себе позволили только что. Это ведь не менее оскорбительно для него, чем обман, не так ли?
На щеках Валианта расцвели багровые пятна, заходили желваки.
– Идемте в зал, – скомандовала Ивон, поражаясь тому, как холодно и жестоко звучит ее голос. – Нельзя заставлять короля ждать.
Она поспешно повернулась спиной к Валианту. Сердце ее выскакивало из груди. Это был первый раз, когда она так резко и грубо ответила тому, кто обладал властью. Смятение и молчание Валианта, получившего отпор от нее. Придали ей сил, она даже не дрогнула, когда конец белого стека больно ожег ее руку.
– Руки опустить, – велел он будничным, безликим голосом, привычно надевая маску слуги короля, безликого стража. – Иди.
Ивон в зал буквально влетела, едва ли не глотая слезы от пережитого страха. Щеки ее пылали, она изо всех сил крепилась, чтобы не разреветься. И только слова короля,
которые она помнила, удерживали ее от того, чтобы тут же раскваситься, потерять лицо, сделаться плаксивой девочкой вместо блестящей дамы, в которую ее пытался превратить король.
Гордо вышагивая навстречу королю, сидящему на троне, Ивон отчего-то считала свои шаги и думала – а что, если действительно... постараться выиграть этот отбор?
До сих пор она будто боялась даже помыслить о том, что король может ее выбрать. Ну а если да? Если выберет?
«Разве королева не должна быть сильнее всех? – думала Ивон, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Королю будет стыдно, если кто-то когда-то видел ее слабость. Поэтому я не должна плакать. Я должна держать себя в руках!»
Место, на которое ее проводил Валиант, оказалось рядом с Паулиной – нарочно или нечаянно. Впрочем, Ивон думала, что это было не случайно; обе они теперь были одеты в желтое, радующее глаз дракона, обе яркие, обе видные. Дракону явно нравилось на них смотреть; вероятно, он даже сравнивал их. Выбирал. Ну, что ж.
Паулина чуть покосилась на Ивон, когда Валиант помог королевской фаворитке устроиться в кресле, и улыбнулась одними лишь кончиками губ. Глаза ее, красивые и ясны, оставались спокойны и мертвы. В них не было ни капли тепла и приветливости.
– Какое прекрасное платье, – произнесла Паулина, величественно хлопая в ладоши, встречая очередную невесту короля, впорхнувшую в зал. – Какой великолепный подарок! Смотри – там невесты просто шокированы твоим появлением. Даже руки не могут поднять. Это очень хорошо; если они сейчас растеряются, стушуются, то не смогут себя хорошо показать на испытании. Это уже минус. три конкурентки. Нам же лучше.
Она снова глянула на Ивон внимательными глазами.
– Нам с тобой, – отчетливо произнесла она, заглядывая Ивон в самую душу своим страшным, немигающим взглядом, – нужно держаться друг с другом. Ты же не глупая; все понимаешь. Поэтому я буду говорить прямо, не юля и не обманывая. Выбор король наверняка сделает меж нами. Об этом судачат все. Он приблизил тебя, но и меня не отталкивает. И я ему подхожу больше; об этом тоже говорят. Вероятно, роли уже распределены. Я стану королевой, а ты – любимой женщиной. Наложницей. Любовницей. И меня это устраивает. За тебя не придется краснеть, если что. Никто не упрекнет меня в том, что король увлечен тобой, ты молода и хороша собой, из хорошей семьи.
От услышанного Ивон кинула в жар. Паулина унижала ее, вероятно, сама того не желая, действительно размышляя честно и откровенно, но. унижала же! Отводила Ивон роль вечной любовницы, ставила себя выше нее, достойнее! И, уже видя на своей голове королевскую корону, заранее прощала королю вес измены с ней, с Ивон.
«Какое великодушие! – подумала Ивон с яростью и брезгливостью. – Надо же, одолжение мне сделала!.. А вот я, будь я королевой, не была бы рада, если б мой муж ходил в постель к этой пронырливой девице! А она ведь считает меня просто дурой; кроткой овечкой, просто телом, которое король хочет. Она думает, что я не стою ничего и не смогу возмутиться, не стану плести интриги. Кто я? Хорошенькая дурочка. И только. Вот почему она хочет со мной дружить!»
– А что за испытание сейчас будет? – произнесла Ивон, чтобы как-то заполнить повисшую паузу; сказала – и тут же прикусила язык, потому что Паулина посмотрела на нее насмешливо, приподняв брови в вежливом – и издевательском, – удивлении.
– Он не сказал тебе? – произнесла она, торжествуя. Ее голос звенел от плохо скрываемого ликования. – Правда не сказал? О-о-о...
Она отвернулась от Ивон, изображая на своем красивом лице вежливое удивление, но радость победительницы так и лезла из нее изо всех щелей. Король не сказал, не дал шанса своей фаворитке подготовиться, не дал ей форы, хотя имел все возможности это сделать – вот что кричал ее довольный вид.
А значит, он хотел бы, чтобы победила другая.
Больше Паулина не поворачивалась к Ивон, не пыталась с ней заговорить – и договориться. Скрывая свое радостное лицо, она хлопала в ладоши и улыбалась так, словно уже победила. Желания дружить у нее поубавилось – да и к чему слова после всего сказанного? Королева донесла свою волю до фаворитки. Рассыпаться перед ней в объяснениях больше? Не стоит.
Ивон же мучилась в неведении; она позабыла о Валианте, позабыла о предложении Паулины. Ее терзал один только вопрос – почему все знают об испытании, а она нет?
