Жанна чуть со злости не треснула!
– Ты что, братец, – зашипела она так, будто перед ней не Фиолетовый Страж, а тихий Вольдемар, – совсем совести лишился?! Это же я, Валерия! Сестра твоя – а ты вот ведешь себя совсем не по-родственному! Раздавил мне глотку по приказу короля, и спрашиваешь
– зачем я тут?! Я пришла к твоей братской любви взывать! Будь так добр – уж не убивай меня еще раз, даже если король прикажет! Мог бы и помочь мне, между прочим!
– Помочь в чем! – рыкнул Валиант.
– Не прикидывайся идиотом! Ты же видел бумаги! Ты же все понял! Замуж за короля хочу я. Ивонка должна его охмурить, а у алтаря я ее заменила бы. Ну, что тебе стоит? Ты еще королю эти бумажки не показывал, я знаю. Иначе он давно бы свернул головы и тебе, и мне, и Ивонке. Отдай бумаги мне; по-родственному прошу. А я – так и быть, – сделаю так, что ты будешь при короле первым. Остальных Фиолетовых просто изведу. А? Подумай, братец! Я-то ничего дурного тебе не сделала, жила себе спокойно. А ты в большом долгу передо мной. Пришел, удавил как собаку. За свои грехи надо платить!
Валиант смотрел на это хитрое, лживое и наглое существо с отвращением. Он чувствовал каждый оттенок в голосе Жаны – то угрожающий, то шантажирующий, то льстивый, то нахально выпрашивающий, – и ему было нестерпимо горько. Здесь и сейчас согласиться с нею, помочь ей заменить Ивон, обмануть короля? Нет; даже мысль о том, что Ивон тогда точно будет надежно разлучена с королем, не оправдывала этот шаг.
Нет, никогда.
– Стоило это того? – произнес он насмешливо.
– Что? – не поняла Жанна.
– У тебя было все, – продолжил Валиант. – Молодость, красота. Король к тебе сватался, но ты высокомерно его отвергала, упиваясь своей неотразимостью. Ты его не хотела. И вот теперь ты в этой туше, – он указал на разбухшее тело Жанны, – такая омерзительная, как наглая нищенка на паперти. И за короля, оказывается, выйти не прочь. Так стоило ли
это пару раз умереть, Валерия?
– Да хватит читать мне морали! – зашипела Жанна, сжимая кулаки. – Стоило, не стоило. Ты меня слышишь вообще? Это я, сестра твоя! Валерия! И ты мне должен, братец! Очень должен! Совесть есть у тебя? Я знаю, есть. Она тебя гложет. Вот почаще ей напоминай, что жестоко убил меня! А чтобы она не кусала тебя, помоги мне с моим планом! Отдай мне бумаги! Это все, чего я хочу! Когда-то ты тоже этого хотел, что теперь-то поменялось?
– Поменялась ты, – очень спокойно ответил Валиант. – Мне кажется, что магия сильно над тобой пошутила, вывернув тебя наизнанку. И теперь твое внутреннее «я» стало твоим настоящим лицом. Глупая и мерзкая женщина... Рядом с королем не должно быть глупой жестокой уродины. Да, отчасти ты права – мне стыдно, что я лишил тебя жизни. Но я сделал это потому, что видел, что ты такое на самом деле. И если ты не умеришь свой пыл, я через месяц приду к тебе и закончу начатое.
– Ах ты, скотина! – сжимая кулаки, выпалила Жанна. Валиант усмехнулся:
– Ба, какие манеры! Бандит в чаще лесной и то повежливее тебя будет!
– Так значит, ты мне отказываешь?
– Конечно. Обманывать короля я не стану. Единственное, что я могу для тебя сделать, - голос его дрогнул, когда его пальцы коснулись бумаги и вытащили ее из-за пазухи на свет божий, – это сжечь этот брачный договор.
– С ума сошел?! Вольдемар на него столько сил потратил!
Жанна кинулась на Валианта, но тот ее отстранил, не позволил коснуться бумаг.
– Это погубило бы тебя окончательно, – произнес он. – Король итак будет недоволен тем, что ты ожила. Но он не пойдет против магии индульгенции; живи, сколько тебе отпущено. А если он узнает, что ты плела такой заговор, он сожжет тебя до горстки пепла своим дыханием.
Валиант кинул бумаги в ярко натопленный камин, и Жанна отчаянно заорала, глядя, как корчатся в огне магические слова на бумаге.
– И только попробуй вновь написать такое же, – произнес Валиант, тоже глядя, как сгорает в огне его оружие против Ивон, против этой интриганки! Не слишком ли много ошибок он, Валиант, совершает в последнее время? Не предательство ли это короля? Тот должен был узнать о том, в чем замешана Ивон, должен был оттолкнуть ее прочь!.. Но Жанна права – совесть его грызет. И он обязан этой толстухе помочь хоть чем-то, сделать так, чтобы король ее не преследовал.
Какое глупое, уродливое, жалкое и никчемное перерождение.
Вместо радости оно принесло лишь горе и разочарование.
– Лучше бы ты оставалась мертвой, – брезгливо произнес Валиант, переведя взгляд с бумаг на Жанну. – Чем стала вот такой – ничтожной в своей отвратительной злобе. Уходи,
Жанна, и живи тихо. Клянусь небом, если ты посмеешь. если ты хотя бы замыслишь что-то подобное, я убью тебя и во второй раз.
– Ивонка, – прорычала Жанна, терзая мех своей черной шубы, – ее тогда тоже выгони из дворца! Она тоже в этом замешана! Она недостойна быть королевской невестой!
Валиант грустно усмехнулся:
– Ивон уже стала фавориткой короля, – ответил он. – Король подарил ей желтое платье. Я не могу ее выгнать – и раскрыть королю глаза на ее причастность к обману тоже не могу. Тогда он убьет тебя, не дожидаясь истечения месяца. Уходи прочь, Жанна.
– Ты так просто не можешь!.. Не можешь меня выгнать!
– Очень даже могу.
– Валиант, это тебе с рук не сойдет! Подлец! Предатель! Трус! Я отомщу тебе! Ивонка не получит короля, никогда! Он мой! Понял?! Мой!
Валиант больше не хотел слушать истеричные визгливые крики Жанны. Он зажал ей рот ладонью, пинком раскрыл дверь и неуважительно вышвырнул женщину вон, как куль с тряпками. Двери закрылись, но еще долго визг и брань Жанны были слышны в комнате смирения.
***
– Вы что-то хотите мне показать, Ваше Величество?
После испытания, дабы разрядить обстановку, король предложил лёгкий обед и развлечения. Своих невест он повёл в сад, предложив им игры, сладкие напитки и фрукты.
Ивон же он держал при себе, не отпускал никуда, и очень скоро они оказались одни, на широкой дорожке, ведущей в королевский дворцовый храм.
Это было невысокое сооружение, если судить о нем в сравнении с самим замком, но как будто бы очень большое, длинное. Его фасад смотрел на приближающихся к нему людей тёмными витражными окнами, и тишина в этой части сада была возвышенно-строгая.
– Да, – ответил король после не продолжительной паузы и улыбнулся. Улыбка у него была обаятельной, но Ивон никак не могла привыкнуть к её хищности. — Кое-что, что, вероятно, вас немного напугает и поразит.
Вдвоём они поднялись по ступням в храм. Фиолетовые Стражи открыли перед ними двери, и Ивон вошла в прохладный полумрак.
Внутри свет был приглушён и разноцветен. Он падал на беломраморные полы сквозь синие и зелёные стекла витражей, отчего становилось как-то тревожно и немного страшно. Шаги раздавались звонко и неуместно весело в этом строгом, молчаливом месте. Пахло благовониями и горячим воском, а посередине, на огромном каменном ложе, на шёлковой бледно-голубой выцветшей подушке, лежал огромный каменный остов дракона. Гигант лежал на боку, вытянув лапы, подвернув длинный хвост и сложив крылья. Но даже в таком виде он был грозен. Огромные зубы, костяные шипы вдоль всего позвоночника, загнутые когти...
