– Чтобы убить тебя, сестрица! – прошептала Жанна, мгновенно зверея. Вид Ивон – чистой, сытой, довольной, – был для нее словно красная тряпка для быка.
– Королевские слуги поймают тебя и уничтожат! – выкрикнула Ивон, отступая от шумно сопящей Жанны.
– Это будет потом, сестрица, – выдохнула Жанна, чувствуя, как чужая магия дает ей знания, каких у нее никогда не было, и кто-то незримый шепчет в уши заклятья трансформации. – Это будет потом. А ты умрешь первой.
– Да за что?! – изумленная, воскликнула Ивон.
– За то, – вся трясясь от злобы, хрипнула Жанна, – что ты живешь во дворце, обласканная, и король тебе благоволит. Ты вон какая счастливая! А я нет!
– Да ты же сама меня сюда!..
– Ты должна была меня сделать счастливой, – хрюкнула Жанна, становясь огромным черным диким вепрем и роя копытами листья.
Ивон взвизгнула и бросилась прочь.
Кабанячьи глазки видели плохо, но нюх у этого вепря был отменный. Задрав хвост, грозно визжа и воя, вепрь ринулся вслед за беглянкой. Жанна, пожалуй, была даже счастлива, что Ивон немного выигрывает в этой гонке. Что ж, тем лучше; тем больше будет страха в ее сердце, тем больше будет крику, тем больше камней собьет ее ноги!
Ивон петляла по дорожкам, перебегала полянки, крича и призывая на помощь, а вепрь несся за ней, разрывая рылом землю, раскидывая траву и листья, цепляя клыками корни деревьев, пробуя ан прочность свое оружие. И корни лопались, как гнилые нитки.
«Должен же быть выход! – лихорадочно думала Ивон, удирая со всех ног. – Должен же быть выход!»
Жаром обожгло ее плечо, и она, закатившись от преследующего ее красноглазого чудовища за спасительные кусты, схватилась за горячее место рукой. Под ладонью пульсировал и бился герб, ее сокол, рвущийся в бой. Тот самый гордый знак, что пробудил король.
Вепрь хрюкал где-то поблизости, роняя с клыков пену; солнце отчего-то покраснело, и голые ветви старого мертвого дерева исчертили черными тенями его окрашенную в багровый цвет шкуру...
Вепрь крался; он жаждал крови. Его глаза были полны безумия и гнева. Он был сильнее Ивон, подпитанный магией щедро, он был тяжелее, злее нее.
Подоспеет ли помощь? Этого Ивон не знала; король, конечно, понял, что е выкрали из его объятий. И, конечно, уже ищет ее, но успеет ли он!?
Решение созрело внезапно.
Выскочив из своей засады, Ивон с криком выставила вперед руку, выкинула ее, встряхнув плечом, предплечьем, кистью, посылая магический поток вперед, выбрасывая его, словно камень, и слепяще-белый сокол с клекотом взвился вверх.
Вепрь увидел Ивон; что за белая вспышка мелькнула – Жанна в образе зверя не поняла. Видно память ее была коротка, или осталась в прошлой жизни, но, так или иначе, а зверь даже заверещал от радости, тряся хвостом. Со всех ног он кинулся к Ивон, желая только одного – надеть ее на свои клыки и растерзать, раскидать ее тело по всей поляне.
И Расстояние, что их разделяло, вепрь преодолел бы в несколько секунд. Да только рука Ивон, указывающая в небо, резко опала, словно девушка что-то стряхнула с нее, и в голову вепря, словно самый точный меч, словно неотразимый солнечный удар, словно камень с вершины, ударил белый сокол.
Разбивая когтями и клювом лоб, ломая своим точным, как удар наконечника стрелы, касанием кости глазницы, он, кажется, кровожадно выхватил из черепа кусочек еще живого мозга – в уплату за свое заступничество.
И вепрь, оглушенный и ослепленный этим ударом, будто сверкнувшим в глаза бликом, на всем ходу завалился, кувырнулся через голову, пропахал клыками землю и застыл неподвижно и тихо у самых ног Ивон, постепенно теряя свой звериный образ.
Птица, кровожадно клекоча, уселась на подставленную руку девушки, прихватив ее кожу острыми окровавленными когтями. Глаза сокола были яростны, он склонял голову, рассматривая свою добычу то одним, то другим глазом.
Из-под разбитой головы Жанны ползла темная лужа, пропитывая светлый песок на дорожке. Где-то совсем близко раздались взволнованные голоса, помощь спешила, и Ивон перевела дух.
– Я здесь! – закричала она, взмахнув рукой. Она увидела короля среди деревьев, и только сейчас почувствовала, как ее бьет неудержимая дрожь. Сокол снова заклекотал, разевая кровавый клюв, захлопал крыльями и пропал.
– Ивон! – крикнул король. Едва одетый, он достиг е первый и накинул на ее плечи свой тяжелый и длинный плащ. – Вы целы, Ивон?
– Да, – ответила она.
Король порывисто прижал ее к своей груди, затем перевел взгляд на Жанну, неподвижно застывшую на земле, обретающую человеческий облик слишком медленно.
– Да вы, оказывается, хороший охотник, – насмешливо проговорил он, скрывая под этим смехом свой страх. – Соколом вепря?.. Это не всякий сумеет.
– Я слишком напугалась, – прошептала Ивон, утыкаясь лицом ему в грудь.
– Ничего, – ободрил ее король. – Быстрее научитесь, Ивон. Это жестоко и страшно, но это – единственно верный способ освоить магию герба. Кто эта женщина? Почему она напала на вас?
– Это... Жанна, – всхлипнули Ивон. – Моя сестра... та, что призывала меня домой, ослушиваясь ваших приказов.
Ивон произнесла эти слова и разрыдалась. До нее дошло вдруг, что она своими руками прикончила младшую сестру, убила, пролила родную кровь! Конечно, та была жестока к Ивон, и нарочно причиняла боль, но разве это все стоило ее жизни?!
Король же, услыхав это, помрачнел. Лицо его сделалось страшным.
– Что, – прошипел он задушенным, нечеловеческим голосом. – Жанна... любительница некромантии, знаток сильных заговоров! Я, кажется, велел с ней разобраться, разве нет!? Где Валиант?
Он метнул яростный взгляд в толпу перепуганных придворных. Его глаза отыскали лицо Валианта, король кивком головы велел ему выйти вперед.
– Почему она жива? – резко бросил король. – И почему разгуливает по моему замку так свободно, будто я ее сам пригласил?!
– Кто, Ваше Величество?! – удивился Валиант. Король перевел взгляд на дорожку, на то месте, где лежало тело – там было пусто. Только черная кровь, впитавшаяся в песок, указывала на то, что все произошедшее было не игрой воображения, и Ивон действительно ранила кого-то.
– Кто тут был, Ваше Величество? – тревожно переспросил Валиант, тоже рассматривая кровавое пятно. Он стоял лицом к зарослям за спиной короля, и видел то, чего король видеть не мог – брошенную черную испачканную шубу.
**
Валиант старался изо всех сил держать себя в руках, хотя королевский взгляд, казалось, прожигал его насквозь. Руки ломило от стискивающих их магических оков. Но хуже всего
– это сердце. Его словно выпиливали тупой пилой, которая дергает и рвет мясо. И не только от страха перед гневом короля; нет. Валианту сразу вдруг представилась Жанна – странное, до крайности нелепое перерождение Валерии. Избалованная и самонадеянная неуклюжая девчонка. Жестокая – и тупая, невероятно тупая курица. неужто она действительно думала, что ее жестокий каприз сойдет ей с рук? Зачем надо было снова совершать подобную дерзость, зачем было привлекать внимание короля?!
