Ивон хохотала.
– Лойко, – произнесла она, отсмеявшись, – ты только не обижайся. Но мне кажется, король здорово над тобой подшутил. Ученые, самые мудрые мудрецы, вечно ищут сложное решение проблемы, а оно ведь очень простое.
– Почему это? – насторожилась Лойко.
– Ты сидишь тут долго. Кота поймала, приручила, научила его говорить! А до сих пор не сообразила, что тебе надо просто обернуться в животное, в того же кота или в птицу, чтоб беспрепятственно покинуть башню! Сварить оборотное зелье не догадалась!
– Она догадалась, – сказал зловредный кот. – Только к себе его применить не додумалась. Она превращала меня в орла, чтоб я притащил ей добычу побольше.
– Предатель! – выкрикнула Лойко, страдая от стыда.
– Хвастушка, – ответил кот.
– Лойко! Ну сейчас-то есть у тебя это зелье?!
– Да есть... где-то... – ответила Лойко.
Наверху раздалось отчаянное шебаршение, посыпались колбы и пробирки.
Кот задумчиво посмотрел на Ивон.
– Ну, она-то, положим, спасется, – сказал он. – А мы?
– И мы спасемся, – уверенно ответила девушка.
Подарок короля, прекрасное колье с множеством камней, было оставлено ей не просто так. Это был оберег, немного волшебства, защищающего Ивон. Так, на всякий случай.
Оно сияло в самом большом камне, готовое вырваться и защитить хозяйку.
– Итак, если из башни можно выбраться только в виде животного, то быть мне соколом! – решительно произнесла Ивон, положив руку на колье.
И тотчас обернулась в белую птицу с бриллиантовыми перьями на шее и груди.
Железные цепи расплелись, открывая выход. Кот радостно взвыл, кинулся к спасительному входу, но тут же отпрянул, потому что зеленые языки пламени подобрались почти вплотную, и воздух над ними плавился и кипел.
На мгновение в памяти Ивон мелькнул образ Валианта. Он ведь тоже где-то в башне. Здесь. Почему же не спасает ее, Ивон? Сгорел сам? Да чушь; если башня держит только людей, то уж драконов и королевских слуг ей не удержать.
«Почему же он не спасает меня?»
Из камина выпорхнула крохотная птичка с розовой грудкой и радостно запрыгала около мечущегося в ужасе кота.
– Лойко! – взвыл несчастный зверь, увидев птичку. – Ты серьезно!? В это?! Святая куриная гузка! Почему не в филина, не в орла?! Кто меня понесе-е-е-ет?!
Птичка сникла и пожала крылышками.
– Я понесу тебя, – проклекотал белый сокол. – Только уж придется тебе потерпеть.
Попорчу твою шкуру когтями.
– Я вживлю тебе кусочки лисьей шкурки! – обрадованно пропищала птичка Лойко, взмахивая нарядными синими крылышками.
– Ага! И буду я как побитый молью! Обойдемся уж без твоей помощи, – проворчал кот.
Горячий воздух подхватил обеих птиц и кота, и они взмыли высоко над башней, которую пламя охватывало все полнее, протискиваясь в каждую комнату, отыскивая там пленников. Железные цепи и в самом деле сражались с огнем; они сплетались с зеленым пламенем, как змеи, скатывались в клубки, отрывали его от башни, душили, но, видимо, пламени было налито много. Слишком много; так много, что хватило и на то, чтоб пленить еще одного дракона.
В подлеске, меж старыми сухими соснами, слуги негодяя, велевшего сжечь башню, веревками из зеленого магического пламени растянули фиолетово-черного дракона, опутав ему пламенем крылья, шею, лапы. Пара магов удерживала пасть дракона закрытой, натянув на нее намордник из зеленого пламени.
Дракон рвался и ревел, он хотел выбраться из магических пут и взлететь туда, где магическое пламя подбиралось к комнате Ивон. Но магия, что связала его, была очень сильная и очень древняя. Прочная драконья чешуя лопалась под магическими огненными путами, а заклинатели, что ею удерживали дракона, все сплошь были некромантами. Это вам не глупенькая птичка Лойко; такие не ошибутся ни на миг, не позабудут ни слова из заклятья, и не упустят ни единой возможности победить своего соперника. И было их очень много; то ли десять, то ли чуть меньше...
– Кот, держись!
С ревом и визгом черный меховой снаряд, пущенный белым соколом, спикировал с высоты в сосновые ветви и замер там, надежно впившись когтями в сосновую кору. Для кота все опасности миновали.
Лойко болталась где-то в небе. Она была слишком крохотная и толком неумела летать, горячие воздушные потоки не давали ей спуститься вниз и все время подкидывали, стоило ей спуститься хоть немного ниже.
А сокол был быстр, силен и летать умел хорошо. Не зря же на плече у Ивон был именно этот греб. И когда она обернулась в хищную птицу, ее мысли, ее чувства изменились. Хищная ярость, присущая кровожадному соколу, вдруг пролилась в ее кровь, заставив клекотать страшно и воинственно.
«Валиант не спасает меня, – подумала опасная птица, облетая место драки и рассматривая магов, пленивших дракона. – Значит, я спасу Валианта!»
Камнем белый сокол упал на одного из некромантов, удерживающего дракона в наморднике. Удар был точен, безжалостен и ужасен; некромант с разбитым вдребезги черепом с кратким вскриком упал на землю. Дракон мотнул головой, но маг, удерживающий его пасть теперь в одиночку, с трудом, но смог удержать его. Все-таки, он был очень силен – а другим бы и не доверили такую сильную и опасную магию.
Сокол с грозным клекотом взлетел вверх, выцеливая следующую жертву. Клюв и когти его были обагрены кровью, но это не смущало Ивон. Теперь, впустив в свое сердце смелость сокола, она готова была без колебаний сражаться с кем угодно – и горе тому, кто встал бы у нее на пути!
Понимая, что если маг не удержит намордник, им всем настанет конец, один из некромантов отпустил магические огненные путы, удерживающие лапу дракона. Сокол был отчетливо виден в синеве неба – и некромант выхватил арбалет, заложил острую стрелу, нацелился на белоснежное оперение.
Они полетели к цели одновременно, друг другу навстречу – черная стрела с поющим в потоках воздуха оперением и белый яростный сокол, мечтающий только об одном – добраться до сердца врага.
Даже кот замер на вершине дерева, наблюдая этот молниеносный полет. Казалось, что черная некромантская стрела пронзит тело птицы, и на землю упадут лишь обагренные кровью перья.
Но клюв магического сокола оказался крепче черного наконечника стрелы некроманта, а сокол – точнее небесной кары, страшнее молнии, которая в разгар грозы бьет в землю. Некромантская стрела распалась на куски, потому что королевская защита была сильнее всех заклятий, а белый сокол ударил во второго мага, удерживающего намордник на драконе.
Второй удар был еще сильнее, чем первый.
Мага словно раскололо надвое, как топор раскалывает трухлявый пень. В силу удара сокола было вплетено немало магии короля, и те, кто продолжал удерживать дракона, дрогнули.
