– Вреу-у-ушь, не возьмеу-у-ушь! – выл, как безумный кот, клочьями вырывая их груди черный мех. Глаза его горели совершенно безумный светом. Он снова промчался с рычанием по ветвям каштана, с ветвей дерева начали шлепаться тяжелые алые капли.
Попадая на кварцашьих мечников, отвар прожигал насквозь одежду, оружие, тела. Кварцахи выли и стонали, но все равно размахивали крошащимися в руках мечами и вырубали алые цветы. И тонкая алая пленка магии, закрывающая куполом Лойко, дерево и Ивон, таяла.
– Храбрая волшебница, – прошипел израненный алой настойкой кварцах, протягивая к Лойко руку в черной перчатке, окованной черным железом. – Мы уважаем твою стойкость, но поверь – нам придется убить тебя. Эта девушка нам обошлась слишком дорого. Теперь мы просто обязаны выжать из нее все, что возможно. Молодость; красоту; магию. Но ты... это не твоя война, юная чародейка. Поэтому я взываю к твоей мудрости. Неужто она не подсказывает тебе бежать? Вылить в лесу алую тропу и уйти по ней? Мы не злопамятны; мы не станем тебя преследовать. Нам достаточно будет того, что эта девушка наша.
– Так я и поверила тебе, малосольный, – зло хихикнула Лойко, сквозь алую пелену глядя в лицо кварцаха. – Я вас насквозь знаю! И ее шлепните, и за мной будете волочиться, как голодные собаки за кровяной колбасой! Нет уж; сам ходи по моим алым тропинкам, если так нравится, – она хохотнула, глядя как ее отвар разъедает ноги кварцаха до костей, крошит железо и кожу его сапог. – А я подожду дракона.
Сердце Лойко сжалось, будто его стиснули сильной-сильной, безжалостной и жесткой ладонью, но она заставила свой голос звучать весело и беззаботно.
«Надеюсь, ты не положил свою молодую голову под топор палача, молодой дракон.»
– Ты все еще веришь, что он прилетит? – вкрадчиво спросил кварцах. Алая магия разъедала и его лицо, и с Лойко, казалось, разговаривает полуразложившийся череп. – Ну, что же. Даже если и прилетит твой дракон, он с нами не справится, нет. Мы же особенные. Разве ты не видишь? Мы не чувствуем боли; все раны очень быстро заживают. И нас много. Даже если Валиант польет пламенем весь лес, мы выйдем оттуда и осколками своего оружия пробьем его чешую. Простой дракон не может нас убить.
– Вранье! – фыркнула бесстрашная Лойко. Но впервые в жизни ей стало страшно, и она отчаянно хотела, чтоб скорее взошло солнце.
– Нет, – ответил кварцах мертвенным голосом. Лицо его оплыло, разложилось, а он все говорил с Лойко, и это было ужасно. – Но если ты не веришь... то специально для тебя мы можем устроить тебе ужасную смерть. Ты надеешься на драконий огонь? Хочешь узнать, как он жжет? Он проникает сразу до самого сердца. Человек еще жив, но уже горит изнутри. Ужасное ощущение.
Лойко упрямо сжала губы и плеснула в оголенный череп своей настойкой. Кварцах медленно провел по кровоточащим костям костяной ладонью и взмахнул рукой. И тотчас же поляна вспыхнула по кругу, словно десять драконов разом решили спалить Лойко и дохнули пламенем.
– Мышиные срамные дырки!! – взвыл в ветвях кот. – Коты не сдаются!
– Солнце сожжет тебя вместе со мной! – выдохнула Лойко бесстрашно. Кварцах не ответил, но Лойко показалось, что череп усмехается, скалит все свои зубы в страшной улыбке.
– Забыла? – произнес он гремящим голосом. Словно игральная кость звонко каталась по стаканчику. – Я не обычный кварцах. Меня невозможно убить.
Но последнее слово еще не успело отгреметь меж его зубов, как череп вдруг странно зашатался на шее, челюсть отпала, раскрыв бессмысленно рот, и кварцах кучей костей, перемотанных тряпками, ремнями и какими-то доспехами, свалился под ноги к изумленной Лойке.
– Это ты так думаешь, – прошелестел злой голос, и черные когти взлетели над языками драконьего пламени.
Лойко заверещала и бросилась отступать, ибо тот, кто вышел их драконьего огня, показался ей страшнее хвастуна кварцаха. Подобно коту, она хотела взобраться на дерево, но железная рука ухватила ее зашиворот, и Лойко повисла в воздухе, отчаянно дрыгая ногами.
– Где Ивон? – спросил тот же голос, что так напугал ее.
Поймавший Лойко поднес ее к себе, страшные глаза глянули в ее лицо, и она сообразила, что перед ней король.
Лишенный золота, парчи и бархата, одетый в черные одежды охотника, воина, перетянутый ремнями, король был отчего-то особенно страшен. Может оттого, что лицо его каждой своей чертой напоминало, что он дракон. А может потому, что уж очень он походил на колдуна из страшных сказок, на того самого, что один как-то умудрился подчинить себе всю магию мира и зажать ее в своем кулаке.
И это сделало его всемогущим.
Но разве можно верить каким-то детским глупым сказкам?..
– Там! – выкрикнула Лойко отчаянно, ткнув пальцем в направлении дерева.
Из пламени вынырнул обгоревший кварцах, размахивая своим жутким черным мечом и набросился на короля. Дракон, не глядя, отшвырнул Лойко к ее котлу и подставил под удар кварцаха свой меч.
Кварцах рубанул, еще и еще, но его оружие разбилось о клинок монарха. Король, с яростно горящими золотыми глазами, ухватил нападающего за костяное горло и стиснул пальцы так, что кости покрошились и голова у кварцаха отвалилась.
– Вырезать, – дрожа от ярости, прошептал король, откинув голову кварцаха прочь. – Надо было вас всех вырезать, и все...
Еще один кварцах вынырнул из пламени, и король, взревев, ухватил его пятерней за макушку.
Кварцах успел нанести удар, пробив одежду короля и оцарапав твердую драконью шкуру, но это мало ему помогло. Взревев, король пальцами пронзил череп нападающего, ухватывая голову несчастного покрепче, и изо всех сил шибанул кварцаха об землю. Еще и еще. Так собаки треплют тряпку, злясь и играя.
Только у этой тряпки тоже отлетела голова, а тело укатилось в пламя.
На короля напали еще трое кварцахов, но это, кажется, только раззадорило и порадовало его.
Словно демон смерти, рубясь мечом и ножом, он изрезал тела нападающих, изрубил их, стараясь причинить как можно больше боли и нанести как можно больше ран – пусть даже эти кварцахи и не чувствовали потерь.
– Ох, подруга, – отползая задом наперед от драки от беснующегося беспощадного короля к полузаросшей травами Ивон, – ты точно хочешь за этого дяденьку замуж? Упаси бог! Не дай бог, яичницу пересолишь, а?
– Как Тузик грелку-у-уа-а-ау! – проорал в ветвях в восторге кот. Он болел за монарха – из верноподданнических настроений.
Драконий огонь не причинял вредя королю, да и вовсе укротился, стило тому провести рукой над пламенем. Воины-кварцахи как-то очень быстро кончились, и король, всадив в сердце последнего нож, оттолкнул бездыханное тело то себя и фыркнул, как уставший зверь.
В лесу послышалось слабенькое нытье и хныканье, снова взвился драконий огонь, и на опаленную поляну выскочили, как бестолковые болванчики, перепуганные кварцахи, сбившиеся в толпу.
