– Я сегодня у Нины Федоровны переночую, у нее давление скачет.
– Это кто такая? – спросила Угоша.
– Соседка. Когда она болеет, мама у нее ночует.
Подруги остались одни.
Лариса достала тетради, учебники и только сейчас по-настоящему поняла, как ее вымотал этот суматошный день. Зато Угоша по мере приближения ночи полнолуния чувствовала себя все бодрее и бодрее. Через некоторое время кикиморка уже не могла усидеть на месте. Лариса, заметив эту ненормальную активность, снова заволновалась.
– Светка, что ты мечешься? Тебе разве уроки не надо делать? – осторожно намекнула она.
– Ай, потом! Ничего в голову не лезет.
– Все равно займись чем-нибудь.
– Займусь. О! Включай телик. Нужно с Волчком поговорить.
– А без Волчка можно?
– Нельзя. Включай.
Понимая, что злить сегодня кикиморку не стоит, Лариса возражать не стала. Экран засветился.
– На, получай свой телевизор. Только поосторожнее, я тебя очень прошу.
– Буду сама осторожность! Да, Ларочка, я тебя хотела предупредить…
– О чем?
– Когда луна появится, закрой тогда шторы и ни за что не выпускай меня на балкон.
– А что будет?
– Понимаешь, кикиморы, пока не прошли посвящение, еще не могут со своими силами управляться в полную меру. В простые дни это получается, а в полнолуние – нет. Вдруг мне сегодня захочется какие-нибудь гадости делать?
– Какие еще гадости?
– А я пока не знаю. Вот, например, в прошлом году… Мне тогда за папу отомстить хотелось, за то, что его химикатами побрызгали. Так я призвала ежей со всей округи. Наверное, их целая тысяча была или сто тысяч. И они по команде пошли тесным строем в соседнюю деревню. Я в лесу стояла и слушала, какой там визг стоял. Вот видишь, а ты спрашиваешь, что я могу натворить?! Да что угодно!
– Светка, эти ежики… Что с ними потом было? Их люди убили?
– Ну прямо! Разбежались кто куда после «парада», – засмеялась Угоша. – Конечно, можно было гадюк запустить, но люди бы змей бить стали, а ежиков не тронули, повизжали только. Это месть такая была.
– Ничего себе месть! – возмутилась Лариса, представив, что могло бы случиться, если бы неуправляемая кикиморка действительно направила в деревню не смешных ежиков, любимых всеми от мала до велика, а нервных и никем не любимых ядовитых змей. Даже сейчас, рассказывая о проделках годичной давности, она больше жалела гадюк, чем тех, кому с ними довелось бы встретиться по ее милости. Такие перепады в настроении и предпочтениях Пипеткиной Ларису не на шутку пугали. – Спасибо, что предупредила, – сказала она. – Будь уверена, на балкон сегодня ночью ты не выйдешь!
– Так я об этом и прошу, пока могу. Но, когда не смогу, я даже брыкаться буду. Вырываться. Ты уж постарайся меня удержать. А сейчас делай свои уроки, а я с Кругловым разберусь.
* * *
Через несколько минут в Центре управления полетами снова началась невероятная кутерьма и паника. Спутник, уже прославившийся своенравием, снова перестал слушаться команд, посылаемых с Земли, изменил положение ретрансляционной антенны и занялся своими собственными, никак не зависящими от людей делами.
* * *
В это же время сытый, только что пообедавший зайцем Волчок бросил наблюдать за кружащейся над водой восхитительной зеленой стрекозой, вскочил и ощетинился. Рядом никого не было. Это он знал точно. Но, тем не менее, его звали! Узнав голос, он расслабился. Так могла разговаривать только его веселая подружка Уг. А если учесть, что она была не кем-нибудь, а настоящей маленькой кикиморой, то и бояться не стоило: мало ли что ей взбрело в голову. Может, это игра такая – делаешь себя невидимкой и зовешь разомлевшего после обеда друга. Волчок, сообразив все это, снова улегся, удобно уложил голову между лапами, ответил:
– Привет, Уг. – Разговаривать с кикиморой было приятно. Даже подвывать не надо. Думай себе, слушай и отвечай. Она все и так поймет.
– Волчок! Ура! Ты меня слышишь?!
– Ну конечно, если я тебе отвечаю.
– Значит, у меня получилось. Знаешь, я с тобой через спутник разговариваю!
– Какой еще спутник? Чей спутник? – не понял Волчок. – Ты что, не одна? С другом?
– Ой, да ты не понимаешь. Спутник – это такая штука. Ее люди придумали…
– А, люди! Люди меня не интересуют, – перебил кикиморку волк. – А что ты там с ними делаешь? Есть их Закон запрещает. Зачем они тебе тогда нужны?
– С ними очень интересно. Впрочем, скоро ты сам в этом убедишься. У меня к тебе огромнейшая просьба.
– Говори. Волчок твой друг. Волчок исполнит любое твое желание.
– Не передумаешь?
– Нет. Говори.
– Волчочек, у меня только на тебя надежда. Тут, среди людей, есть один мальчик, Антон Круглов.
– Так бы и сказала, что влюбилась, кикимора. Его что, выкрасть нужно и на болото притащить?
– Ну, опять! Ты вроде бы и сказок не читал, а чушь несешь совершенно собачью.
– Не говори мне про собак, – ощетинился Волчок. – У нас с ними недопонимание в большинстве вопросов и несхожесть характеров.
– Хорошо. Не буду. И ни в кого я не влюбилась. Но этот мальчик должен приходить на занятия в школу, иначе он отстанет по учебе и его из школы выгонят.
– Ну и пусть выгоняют. Тебе-то что?
– Да как что? Это он из-за меня в школу ходить не хочет!
– Из-за тебя? А, понятно. Значит, это не ты, Уг, в него влюбилась, а он в тебя. Это точно. Я тут тоже в одну волчицу влюбился. Так она потом даже выла от отчаяния – так я ей досаждал! Как же еще внимание привлечь?
– Повторяю, прекрати надо мной издеваться.
– И не думал.
– Никто ни в кого не влюбился! Все совершенно наоборот. Он меня ненавидит, потому что я кикимора, а не человек. Но мне будет очень жалко, если он пострадает из-за своих глупых убеждений. Вот я тебя и прошу, Волчок, миленький, поживи у Антона немножко, порычи, попугай. Добейся, чтобы он занятия не пропускал. Хорошо?
– Ничего хорошего. А есть я что буду?
– Он тебя сам кормить станет. Собачьим кормом. Тут есть такой. Попробуешь, кстати, чем собак кормят.
– Тьфу на твоих собак вместе с их кормом. Не хочу.
– Ну, Волчочек!
– Не ной. Хорошо, предположим, только предположим, что я согласен. Но меня же там люди в первый же день прибьют! Неужто ты этого не понимаешь? С моим ростом и цветом ни за какую овчарку не сойдешь.
– Сойдешь! Как миленький сойдешь! Я об этом позабочусь, можешь даже не переживать. Есть заговор специальный. То, что ты волк, а не овчарка, будет видеть только Антон. Ну и я, естественно. Может, еще пара моих друзей. Для всех остальных ты – самая обычная большая овчарка. Только ты уж тоже веди себя соответственно. Хорошо?
