– Не смотри на соперника, – подсказал Вьюнок, заметивший это переглядывание.
– Почему не смотреть?
– Это мешает победе.
– Ты что, забыл? Кто мне может помешать? Разве что я сама.
Угоша, напутствуемая друзьями, забралась в мешок. Очутившись внутри, она вдруг поняла, что, понадеявшись на ее способности, ребята допустили большую оплошность – не дали кикиморке прыгнуть хотя бы раз накануне, когда они устроили всеобщую тренировку. Как оказалось, опасения Угоши были ненапрасны.
Едва прозвучал сигнал старта, и остальные восемь соперников ловко, смешно, под хохот и крики болельщиков поскакали к своей победе, Угоша кулем брякнулась на пол. Правда, она вскочила и кое-как начала догонять далеко оторвавшихся ребят, но всему шестому «Б» сразу стало ясно, что если чудо не произойдет немедленно, то оно не произойдет никогда. Тем более что хрупкая, недавно выздоровевшая Анюта вела себя совершенно по-бойцовски и уже лидировала с большим отрывом от остальных ребят.
Отпрыгать планировалось два круга. Когда кикиморка последней завершала первый круг, к ней подскочила Женя Фоменко:
– Пипеткина, давай!
– Сейчас сделаю, – запыхавшись и потирая коленку после очередного падения, заверила ее Угоша.
В следующее мгновение восьмерым ребятам, старательно рвущимся к финишу, показалось, что воздух вокруг них загустел, и каждый прыжок, такой легкий секунду назад, превратился в трудное продавливание себя сквозь плотное и не желающее сдавать своих позиций пространство. Лидирующая группа застряла. За это время Угоша, продолжая постоянно падать, настигла соперников и поравнялась с Анюткой Котенкиной, возглавлявшей всю восьмерку. «Не смотри на соперника», – вспомнилось предостережение Вьюнка и она, естественно, тут же глянула на Анюту. В этот момент Котенкина сделала то же самое. И тут, готовая к последнему, победному рывку, Угоша вдруг увидела то, чего заметить никто не мог, – Котенкина плакала. И плакала не от обиды за проигрыш, а от того, что весь второй круг скакала превозмогая сильнейшую боль в недавно выздоровевшей ноге. Угоша растерялась. Растерялась настолько, что автоматически замедлила течение времени.
Теперь, словно в замедленном кино, она наблюдала, как кричит ей очередное «давай» Женя, как непроизвольно тянется Анюткина рука к месту недавно сросшегося перелома и как пытается что-то сказать Антон, выбежавший вперед, к финишной черте. В полной растерянности Угоша настроилась на Круглова.
– Светка, не смей! Ты же видишь, что победить должна Котенкина! – услышала она его мысленную мольбу.
– Но я не могу! Я обещала классу! – так же мысленно прокричала она в ответ, вполне уверенная в том, что Антон ее услышит.
– Твое обещание ничего не стоит. Оно бесчестно. Победить должен сильнейший. Сильнейшая – Анютка!
– Нет, я прыгну.
– Если ты прыгнешь, ты сделаешь огромную подлость.
– Это не подлость, это – долг. Я прыгну.
– Это подлость, Пипеткина. Не обольщайся!
– Разве может быть подлостью то, что решил сделать весь класс?
– Не весь. Лариса не согласна. И еще некоторые. Только они побоялись признаться.
– Таких было мало.
– Но они были. Подлость, одобренная большинством, не перестает быть подлостью. Не прыгай!
– Прыгну. Я обещала. Нельзя не выполнять своих обещаний.
– Если ты это сделаешь, я никогда не буду тебя уважать. Ни-ког-да!
Эти слова буквально вышибли Угошу из замедленного пространства. Долг, подлость, дружба… Как поступить?
А секунда, отвоеванная у времени, уже закончилась. Нужно было принимать решение. Немедленно! Уже затихало последнее отчаянное Женькино «давай», уже Анютка Котенкина взлетала в своем огромном мешке в воздух. И, зажмурившись, отказавшись слышать, думать, чувствовать, Угоша… прыгнула. Прыгнула мощнее, дальше, чем превозмогающая боль соперница.
В следующий миг шестой «Б» класс тоже взлетел в воздух: «Победа!»
Но взгляд кикиморки был прикован к другому – к спине покидающего зал Антона Круглова. «Ты выбрала», – услышала Угоша и рванулась за Антоном. Позвала, закричала, но он продолжал идти вперед, совершенно не замечая ее стараний, не оборачиваясь. И она поняла, почувствовала, что действительно перестала для него существовать.
Теперь Угоша стояла в коридоре одна. Пусто. Только из зала доносился шум: наверное, награждают победителей.
Низко опустив голову она побрела к выходу но вдруг, вспомнив про Анютку Котенкину, быстро, почти бегом, вернулась в зал.
В момент ее возвращения счастливые Женя Фоменко и Вьюнок как раз получали долгожданные награды.
Кикиморка отыскала глазами Анютку. Котенкина уже улыбалась, радуясь второму месту, за которое полагался ничуть не меньший торт. К тому же ее команде было совершенно не стыдно уступить старшим соперникам. А вот Угоше стало стыдно по-настоящему.
«Извини меня, Котенкина», – пробормотала она себе под нос, понимая, что не скажет этого Анютке в глаза. Потом зажмурилась, увидела место недавно сросшегося перелома и представила, что легонько касается его рукой.
Котенкина от неожиданности вздрогнула, но, не обнаружив ничего, подтверждающего ее ощущения, решила, что ей просто показалось, и перестала обращать на них внимание. К тому же боль, донимавшая ее последние пятнадцать минут, вдруг резко прекратилась.
Впрочем, не возобновилась она больше никогда: измученная совестью, Угоша не хуже опытной мамы Миды смогла убрать все последствия Анюткиной травмы. И если бы какой-нибудь дотошный врач, прочитав историю болезни Котенкиной, захотел сделать рентген и посмотреть, как поживают ее кости, он бы, к величайшему своему удивлению, обнаружил, что перелома у пациентки не было никогда и, скорее всего, запись в истории болезни сделана ошибочно каким-то нерадивым медицинским работником.
Глава 17
Живая рыба
Угоша бежала, не разбирая дороги. Больше всего на свете ей хотелось зареветь и очутиться дома, на своем родном островке, с мамой. Маме можно ничего не говорить: она все поймет сама. А потом – нырнуть в прозрачную воду озерца, приютившегося рядом с зеленым болотом, и смыть с себя ту гадость, которую сама же и успела натворить за сегодняшний день. Озеро помогало всем, не думая, прав он или не прав, а Мида говорила, что оно живое. Как хотелось Угоше отыскать здесь хоть что-либо подобное!
Вдруг, словно отвечая ее желаниям, впереди блеснула полоска воды. Почти в центре большого многомиллионного города, в парке, кикиморка наткнулась на пруд! Желание отмыться было настолько велико, что она, не обращая внимания на хлесткий осенний ветер, прямо в спортивном костюме бросилась в воду.
