– Ладно, Генасик, пойдем к твоей Ларисе. У меня еще минут тридцать есть. Далеко она живет?
– Рядышком! – обрадовался Генка. – Только, Варя, ты должна дать мне обещание.
– Какое обещание?
– Никому не говорить о Пипеткиной.
– Это еще почему?
– Подумай. Если ты проговоришься, разве ее не придется сдать в лабораторию для исследования?
Варя нахмурилась. Все это звучало так фантастично! Какая-то наверняка несуществующая кикимора, температура почти в пятьдесят градусов – бред сумасшедшего, лаборатория! Чтобы брат поскорее отстал, она сказала: «Даю тебе слово», – и они почти побежали к Ларисе.
* * *
За это время Угоше стало хуже. Снова начался бред, правда, благодаря яркому солнечному дню, без химер и привидений.
Когда Варя вошла в комнату, она сразу поняла, что слишком поспешно и легкомысленно сделала свои выводы и дала Генке обещание. А когда увидела, что термометр, предназначенный для измерения уличной температуры, и вправду показывает сорок восемь градусов, была готова поверить в любые сказки. К тому же пропорции тела больной девочки действительно несколько отличались от обычных. Не зная, что и думать, она обратилась к сгрудившимся вокруг ребятам:
– Чего вы от меня ждете?
– Помощи, – ответил хмурый черноволосый мальчик, и Варя вспомнила, что его зовут Антон. Антон Круглов.
– Предположим, ваша одноклассница действительно кикимора. Но я звериный врач. Я не умею лечить кикимор.
– Человеческие врачи тоже не лечат кикимор. А кикиморьих врачей здесь нет, – разумно заметил Антон.
– Что же, нам ее бросить? Пусть умирает? – В голосе Ларисы послышались слезы.
– Варька, помнишь, как ты нашего Тошку (это у нас собаку так зовут) от воспаления легких таблетками лечила? А сначала уколы ему делала? Давай и Светке укол сделаем. Может, ей этого и хватит?
– Ага, как раз хватит, чтобы на тот свет отправить! Ты что городишь? Откуда я знаю, какую химию переносят кикиморы, а какая для них – смертельный яд?! Да я простой аспирин ей побоялась бы дать, а ты – уколы, уколы!
– Подождите! – воскликнул Антон. – Вы тут про химию сказали. Варя, когда-то Пипеткина говорила, что ее прадедушка был человек. Может, это вам поможет?
– Человек? Это точно? – с прищуром глянула Варя на Круглова.
– Точно.
– Это меняет все дело. Значит, ее биология во многом должна быть похожа на нашу. Тогда сделаем так. Я сейчас сбегаю на работу, отложу операцию Хану, возьму шприцы, лекарства и другие необходимые инструменты. А вы ждите меня здесь.
Минут через тридцать Варя вернулась. Она внимательно прослушала стетоскопом сердце и легкие Угоши, покачала головой, вымыла на кухне руки и сказала, глядя на мальчишек:
– Отвернитесь, я ей укол сделаю. Похоже, здесь действительно воспаление легких. – Варя вскрыла ампулу и уколола бесчувственную кикиморку – Теперь наблюдаем за температурой. Если ничего хорошего не произойдет, я вызываю скорую помощь. Уж простите, но мне жизнь вашей Пипеткиной дороже почти данного своему братцу слова.
Не прошло и пяти минут, как градусник показал, что температура начала падать.
– Какая реакция быстрая! Сразу видно, что ее таблетками с детства не пичкали. Ладно, подождем с больницей до вечера. В конце концов, что там, что здесь, антибиотики одни и те же.
Когда прошло еще около двадцати минут, а с Угошей так ничего плохого и не произошло, Варя снова взяла шприц.
– Что вы теперь будете ей колоть? – спросила Лариса.
– Антибиотик. Новейший. Очень сильный и почти безопасный.
После укола Варя убедилась, что пациентке не стало хуже, собрала в сумочку инструменты и сказала:
– Ребята, ждать, что ваша подруга мгновенно поправится, бессмысленно. Этот укол делается один раз в сутки. Я сейчас пойду на работу. И вы тоже расходитесь. Лариса за больной понаблюдает. А ближе к вечеру, Ларочка, позвони мне, расскажешь, как дела, хорошо?
– Позвоню.
– Да, чуть не забыла. Вот тебе шприц без иголки. Наполняй его кипяченой водой и почаще вливай ее Свете в рот. В общей сложности ты должна ей дать хотя бы литр воды. Не забывай мерить температуру. Запиши на всякий случай мой рабочий телефон. – Варя продиктовала ряд цифр. – Записала?
– Записала. Только мне страшно тут одной. А мама придет, что я ей буду говорить? Пусть со мной Антон останется. Останешься, Круглов?
– Останусь, раз ты хочешь.
* * *
Приближался вечер, а с Угошей пока не происходило никаких изменений.
Лариса, измученная после тяжелой бессонной ночи, попросила Антона подежурить и уснула.
В тишине, нарушаемой только хриплым дыханием кикиморы, Антон думал. Думал о Светке, о себе, об их затянувшейся почти на месяц ссоре. Теперь, когда Пипеткина лежала беззащитная, больная, с пылающими щеками и слипшимися от пота волосами, все доводы против кикиморы, которыми он пытался убедить ребят из своего класса, казались мелкими, незначительными и глупыми. В этот момент Антону больше всего хотелось, чтобы Светка выздоровела.
Но вечер стремительно приближался, а в состоянии Угоши ничего не менялось.
«Должно же произойти хоть что-нибудь! Вот как вчера, например, у мамы голова заболела, я до нее дотронулся, и тут же все прошло!» От невозможности что-либо изменить мгновенно Антон уже готов был поверить в любое чудо, лишь бы оно оказалось поэффективнее Вариного укола, Ларисиного уксуса и его бессмысленного сидения над бесчувственной кикиморой.
Вдруг в комнате что-то неуловимо изменилось. Сначала Антон не понял, что, но, не услышав очередного хриплого вдоха-выдоха Светки, наклонился над ней. Кикиморка не дышала!
– Светка, Светка! Светочка! – позвал Антон. Ответа не последовало.
Мальчика охватила паника. Совершенно забыв про Ларису, он молча бегал вокруг Угоши, приподнимал ее, тряс, дергал за руки. Шли секунды…
Вдруг, когда его взгляд в очередной раз скользнул по циферблату настенных часов, в коридоре послышался шум, возня, затем тихое подвывание, и Антон догадался, что это Волчок, которого по требованию Вари, считавшей, что в комнате больной не должно находиться животное, тем более такое огромное, отправили во двор.
Не дожидаясь, когда полностью откроется входная дверь, волк в два прыжка очутился у ног своей подружки, положил на них голову и грустно, даже с укоризной поглядел на мальчика. Казалось, он что-то говорил, говорил…
– Что? Что ты хочешь мне сказать? – безмолвно закричал Антон и вдруг… Это было, словно жгучая молния. Она ослепила, прожгла голову, принося боль, неясную пустоту и еще что-то… Такое с ним уже случалось. В спортивном зале, когда Светка прыгала в мешке… Ведь они разговаривали! Разговаривали, не произнося ни слова! Почему же он тогда совершенно не обратил на это внимания? Вот и сейчас… Нужно только… Ну же!
