— Какую же правду вы хотите услышать, Ваше Величество? — шепнула Нова. Она, наконец, осмелилась поднять взгляд и встретилась глазами с его, в которых отражалась ярость разбушевавшегося океана.
— Я не хочу слышать ни долгих объяснений, — дыхание Короналя было тяжелым, учащенным, словно волнение тоже душило его, и он из всех сил старался скрыть это, — ни оправданий. Я хочу знать, да или нет.
— Что, Ваше Величество?
— Я хочу знать, участвовала ли ты в обмане, — грубо произнес он, опуская взгляд вниз, и Нова поняла, что отпираться бесполезно. Он смотрел прямо на ее туфельки. — Хочу знать, да или нет. Ты ли была вместо Прекрасной на танце, отвечай — да или нет.
Нова обмерла от ужаса.
— Но, Ваше Величество… — пролепетала она, и Корональ упрямо мотнул головой, зажмурился, на щеках его расцвел пунцовые пятна от стыда, и Нова поняла, отчего он злится. Оттого, что ласкал ее. Оттого, что обещал превратить ее жизнь в ад, но при первом же соприкосновении подарил ей особую ласку, которой не удостаивались даже его наложницы.
— Я ничего не хочу слышать! — выкрикнул он, яростно ударив кулаком о высокую белоснежную вазу, отчего та пошатнулась и рухнула, рассыпалась на звонкие черепки и комья жирной черной земли. — Негодная девчонка… ты что, подумала — Короналя можно обманывать?!
— Я так не думала!..
— Но ты сделала это!
— Меня заставили, меня принудили!
— Нет такой вещи, которая могла бы человека заставить обманывать, если он не хочет!
— Мне грозили смертью!
— Даже угроза смерти не может сделать из человека лжеца, если он того не хочет! — яростно взревел Корональ. Глаза его сделались черным, как грозовое небо, налитое водой, готовой пролиться на землю, он подскочил к Нове, больно ухватил ее за плечи, и девушка сжалась от ужаса, потому что ей казалось, что ледяное дыхание смерти уже касается ее лица. — Признайся: ты хотела обмануть меня и выставить дураком?.. Хотела посмеяться?
— Вовсе нет! — выкрикнула она, в ужасе стараясь высвободиться из его цепких пальцев, но Корональ лишь сильнее стискивал ее, словно поймавший добычу водяной змей, и прижимался все крепче. — Вы же знаете, что Ритуал — это не тот случай, когда можно посмеяться, и я с детства это знала! Всегда! Вы же помните, кем был мой отец! Для меня не было секретом, как это опасно и сложно! Если бы я хотела посмеяться — разве я выбрала бы такой обман?!
— Знала, как это опасно, и пошла? — уточнил Корональ, пытливо глядя грозными глазами в ее перепуганные глаза.
— Прекрасная грозила меня убить, — шепнула Нова, чувствуя, как его жесткие пальцы становятся слабее, давят уже не так безжалостно, не оставляют багровых пятен на плечах.
— И это все? — продолжал допытываться Корональ. — Это была единственная причина, по которой ты пришла вместо нее?
Нос Короналя почти касался ее носика, и Нова с изумлением поняла, что она, напуганная, подпустила его слишком близко к себе, а он, напугав ее до судорог грозным криком, воспользовавшись ее замешательством, на самом деле ласкается к ней, едва ли не трется, как кот, обнимает ее, прижимаясь крепко, ловя губами ее дыхание. Ее близость и доступность вскружили Короналю голову, довели до исступления, и он позабыл о собственном слове не прикасаться к девушке до тех пор, пока она сама не захочет этого, или захотел позабыть о нем и пренебречь им. Он осторожно ласкал ее носик своим носом, и нежные поцелуи — слишком невесомые, похожие на нечаянные касания, — уже расцветали на ее губах. Возможно, он был нарочно строг и груб с нею, нарочно напугал, чтобы подкрасться так незаметно, и взять то, что так хотелось.
— Нет, — выдохнула она в ужасе, чувствуя, как его горячая ладонь забирается под подол ее грубого платья и гладит ее бедра, сжимает ягодицы. — Пожалуйста, нет! Я же…
— После того, что я собираюсь сделать с тобой, — выдохнул Корональ, дрожа от нетерпения, запуская руку в ее волосы, привлекая девушку к себе и целуя ее, онемевшую от этой внезапной ласки, уже не таясь, лаская ее губы как самый сочный плод, — ты не перестанешь быть девственницей. Не бойся…
Нова лишь вскрикнула от страха, когда Корональ одним рывком поднял и уложил ее на тумбу, откуда только что сбросил вазу с цветами. Его руки рванули подол ее платья, оголяя стройные ноги и вздрагивающий живот, Корональ жадно обнял девушку за талию, тиская ее мягкую кожу, и прижался губами к ее трепещущему животу, так интимно, так сладко лаская, что Нова опять вскрикнула, но уже напуганная реакцией собственного тела. Меж ног ее стало горячо и жарко, сладкий спазм прокатился в животе, и она изо всех сил стиснула колени, погибая от стыда, надеясь, что ей удастся скрыть это. Но Корональ с силой развел ее колени и поцеловал прямо туда, в самое влажное и чувствительное место, обняв ее бедра и удерживая их разведенными перед собой.
— Не надо! — вскрикнула Нова, извиваясь в удерживающих ее руках, но Корональ, отведавший ее стыдливой дрожи, ее застенчивой неопытности, словно голову потерял и не слышал. Он целовал девушку между ног, отчего она вздрагивала от каждого касания, как от удара хлыстом, жадно вылизывал ее, отчего у Новы из глаз лились слезы, испаряясь на алых, горящих от стыда щеках, и поглаживал горящую желанием дырочку девушки осторожно-осторожно, чтобы подступающее наслаждение не угасало, но и не было слишком быстрым. — Пожалуйста, не надо…
Его язык нашел очень чувствительное место, Нова даже не представляла, что ее тело может так остро ощущать прикосновения, которые кололи ее словно иголками. Крепко схваченная Короналем, она металась, изо всех сил напрягая бедра под его руками, беспомощно постанывая, стараясь вывернуться из-под его ласкающего языка. Но чем громче, беспомощнее и откровеннее были ее стоны, чем сильнее она виляла бедрами, стараясь избавиться от невероятно стыдного и такого же невероятно прекрасного наслаждения, тем крепче прижимался к ее горящему тайному местечку ласкающий рот. И Нова, дрожа, как раненное животное, без сил откидывалась назад, чувствуя, как его ладонь чуть надавливает на ее дрожащий живот, чуть выше лобка, заставляя девушку покориться его ласке, и тогда ощущения ее становились совсем непереносимы.
— Нельзя, так нельзя! — стыдливо шептала она, стараясь подняться и закрыться, но рука Короналя пробралась под ее платье, скользнула по ее животу, по груди, принуждая Нову лечь. Ладонь Короналя сжала приятную округлость и пальцы потеребили острый сосок — еще одно доказательство того, что девушке все это приятно, еще одно свидетельство того, что она испытывает удовольствие от ласки.
— Можно, — жарко и хищно ответил Корональ, целуя дрожащие бедра девушки, поглаживая их ладонями и стирая с них напряжение. — Мне все можно!
— Нет! — взвизгнула Нова, чувствуя, как его горячий язык проникает в ее дырочку, слегка, но это бессовестное касание словно тугой узел в ее животе завязывает, и внутри словно бьется и пульсирует второе сердце, и накатывает, подступает что-то такое, чего Нова никогда не испытывала, то, от страха перед чем она почти забывала как дышать, и обмирала. Она невероятно широко раскрыла глаза, обмирая от страха перед приближающейся развязкой, и из последних сил оттолкнула Короналя, прикрыла содрогающееся тело руками. — Ты обещал, ты давал слово, что не тронешь меня! Ты не умеешь держать своего слова… так же, как мой отец!
