Тропинки магов не жгли им ноги, потому что жадные Пустотники не натягивали их до состояния струны. И Корональ, и Ловец мчались по волшебным волнам, отталкиваясь от них ногами, пока вдруг!..
— Ну! — взвизгнул Бон и юркнул тяжелым тельцем вниз, меж грудями Новы, когда Корональ и Ловец со всего размаху сшиблись, да так, что их ледяные мечи разлетелись в мелкую, алмазно сверкающую крошку. Удар раскидал магов в разные стороны, но из ладони каждого из них тотчас вырос новый меч — и лишь затем, чтобы разлететься и от второго удара.
Эти злые осколки посекли стены, словно пули или шрапнель, но не причинили магам никакого вреда. Нова видела, как лед острыми звездами блистает в развевающихся черных волосах Короналя, и понимала, что силы равны. Понимал это и Эллиан, недобро глядя на посмеивающегося Ловца; и придумывал лихорадочно, чем бы пронять негодяя.
— Видишь, — шептал Ловец, — я так же силен, как и ты. Королевств ничего не потеряет в этом смысле. Оно даже не заметит разницы. Пересохнет один родник, но забьет другой — такой же полноводный и сильный. И никто не умрет от жажды!
Эллиан не ответил; в его руке, извиваясь, окреп водяной хлыст, и им он, изловчившись, ударил зазевавшегося Ловцы, едва не сбив того с его водной дороги. Тот пошатнулся, нелепо размахивая руками, сапоги его скользили, еще миг — и он рухнет в черное небытие, на корм вечно голодным хищным Пустотникам. На лице его на мгновение отразился ужас, но почти тотчас же сменился злобной радостью, потому что черные скользкие щупальца его Слова ухватили и удержали его на самом краю, а водный хлыст разбился в радужную капель об огромного черного спрута, медленно выныривающего из волн.
— Не все так просто, — выкрикнул Ловец, сам раскручивая хлыст. Серебряный дракон вынырнул, приняв на свою шкуру удар, и снова пропал под водой, но Ловца было уже не остановить. Он размахивал обеими руками, и два хлыста вспенивали воду вокруг Короналя.
— Ах, ему б помо-о-очь! — провыл Бон, угрызая собственный хвост. — Чего-нибудь такого, чего у этого чучела нет! До чего он ни в жизнь не додумается!
«То, чего у него нет! — промелькнуло в голове у Новы. — Огонь! Моего огня у него нет! Но как соединить несоединимое?!»
Времени на раздумья не было, и Нова просто протянула руку, и ее огненная лента — ее жизнь, даренная Короналю, — распустилась, заалела лепестками пламени на его запястье. Перевивая огненный хлыст в его ладони, огонь пронизал воду, прожигая в нем огненные причудливые узоры, и Корональ, размахнувшись этим хлыстом, нанес сокрушительнейший удар по Ловцу.
Его оружие не распалось на мелкие брызги, не исчезло; соприкоснувшись с кожей Ловца, оно прочертило багровую полосу ожога, разорвав дымные связи и высвобождая пойманные души. Ловец, извиваясь, заорал, и еще громче он завопил, когда под удар сунулся спрут. Его глянцевая черная шкура сморщилась и лопнула, и Ловец упал на колени, выгибаясь так, словно на лопатках ему только что выжгли клеймо.
— Я предупреждал! — выкрикнул Корональ.
Но Ловец как будто обезумел. Черные дымные души застилали его взор, от боли его колотило, но он понял, кто залог успеха Короналя.
— Ты все равно не получишь ее! И пророчеству Понтифика не сбыться! — проорал он, посылая свое Слово вверх, на Нову.
Жуткой черной тушей спрут выпрыгнул из воды и покарабкался верх с невероятной прытью. Эллиан хлестал его своим бичом, отчего Ловец корчился и орал, но спрута было не остановить. Он почти покинул зал, выбрался, как жук из стакана, и одно его щупальце обвилось вокруг запястья девушки, готовое утащить ее за собой.
И тогда маленький, но отважный Бон вспомнил, что он обещал защищать свою подругу.
— Детка, я спасу тебя! — заверещал он отчаянно, выпрыгивая из-за пазухи Новы и летя вниз, вниз, вниз, прямо на корчащегося Ловца.
Того итак колотило и ломало, и, вероятно, удары Короналя разрушили бы его Слово, но решающий удар был не за ним. Отчаянно откинув голову назад, разинув пошире рот, маленький Бон со всей силы вонзил свои острые зубы в ухо Ловца, и тот закричал еще громче, неуклюже подскочив.
От нелепого прыжка Ловец сорвался с магической ленты воды. Размахивая руками, он летел вниз, в пустоту и голод, и его Слово, теряя связь с водой, рассыпалось прахом, исчезало. А вместе с ним, отчаянно дрыгая жирными лапками и вереща, летел вниз и маленький отважный Бон…
…Синяя лента, взвизгнув, как отпущенная тетива, гибкой быстрой змеей пронзила мрак и трижды обернулась поперек туловища крысенка, а затем натянулась, словно тугая водная струя, и рывком выбросила его вверх, к свету, прямо в крепкую ладонь Короналя.
— Не в моих правилах бросать своих, — переводя дух, произнес Эллиан, сжимая обмякшего Бона, у которого от пережитого ужаса закатились глаза и повис хвост. — Я спас твою крысу, Нова. Не плачь.
— Я самец… — простонал несчастный Бон, для которого потрясения были слишком велики, и упал в первый в своей жизни обморок, послав вслед за сгинувшим Ловцом немного крысиного мелкого помета.
Глава 30
Корональ вышел из Зала Испытания один.
Так же неспешно и деловито, как вошел, заложив руки за спину. Бон, висящий вялой тряпочкой, торчал у него из-за пояса, как кинжал, кверху острой мордочкой. Нова, всхлипывая, бежала по ступенькам вниз, отирая мокрое от слез лицо. На запястье ее красовались красноватые следы от присосок мерзкого спрута — Слова человека, которого больше не было.
— Ну, я же говорил, что все будет хорошо? — произнес Корональ, хотя Нова видела, как ему трудно идти и говорить. Он был вымотан, измучен, но все равно сохранял вид достойный и величественный. И Бона он не бросил — даже крысой он не готов был пожертвовать, если у него оставалось хоть немного силы и магии.
Эллиан потянул руки к Нове, и та упала ему на грудь и разрыдалась от облегчения и радости, поддерживая своего Короналя-победителя. Между ними запищал придавленный Бон.
— Огромные чучела, — ворчал он, выбираясь из складок одежд Короналя и Новы, — вы же убьете меня! Раздавите!
— Бон, — крикнула Нова, ухватив крысенка и от избытка чувств чмокнув его в нос. — Ты спас нас всех!
— Я же обещал тебя защитить, — пропищал польщенный ее лаской Бон. — И слово свое сдержал!
— Однако, мы еще не со всем разобрались, — произнес Корональ, и Нова услышала в его голосе скрытую угрозу. — Мне хотелось бы узнать, отчего это я вдруг потерял память, и почему это кое-кто делал вид, что ничего не происходит с Короналем?!
— О чем ты? — спросила Нова.
— О Прекрасной, — жестко ответил Корональ. — Теперь мне, наверное, стоит распустить свой гарем, и начну я с нее.
***
С утра было много шума. В гареме царило нервное оживление — наложницы переговаривались и обсуждали только одну новость: Корональ полюбил, и теперь всем им выдаст вольную вместе с приличным содержанием. Королевский казначей уже с самого рассвета на ногах. Говорят, уже много девушек дворец покинуло; каждой из них выделили по повозке, чтоб перевести свои пожитки, прислужников — тех, что помогали им поддерживать красоту, — и целый сундук с золотом и камнями. Казначей, обливаясь потом, просто сыпал лопатой в него звенящие монеты, горстями кидал алмазов и изумрудов ровно столько, сколько было указано в охранной грамоте от Короналя, и с каждой монетой, звенящей так весело и задорно, печаль в прекрасных глазах девушек растворялась.
