Он запустил руку под ее теплый животик, приподнял девушку, прижал ее к себе, мягко толкнулся в ее тело раз, второй, третий, ощущая ее испуганную настороженность. Девушка сжималась, принимая его в себя, обмирала каждый раз от непривычных ощущений в своем животе - и жарко выдыхала, чувствуя вместе с его членом все нарастающее возбуждение. Его пальцы осторожно легли в низ ее живота, поглаживая меж мокрыми губками, и Лера ахнула, почувствовав знакомое ей уже жгучее наслаждение. Его ласкающая рука заставила девушку дрогнуть и двинуться - точно так же мягко и плавно, как двигался он, приникая и прижимаясь к нему все плотнее, пуская его глубоко в свое жаркое тело.
- Девочка моя…
Лера молчала; ее глаза были крепко зажмурены, словно она все еще страшилась удовольствия, которое делает ее сильное юное тело неуправляемым и откровенным. Она закусила губу, но напряженные бедра и дрожь выдавали ее, и когда толчка в ее тело стали сильнее и быстрее, она не вынесла - выкрикнула подступающее наслаждение, забившись под мужчиной. Ее сопротивление, ее страх перед накатывающим наслаждением, ее невинный трепет еще больше распалили мужчину, и он, забывшись в страсти, распластал девушку на постели, прижался к ней сильнее, резче и жестче толкнулся в ее тело - до крика, до стона, до откровенного вопля. Он брал ее сильными глубокими толчками, удерживая ее тонкие ладони, с головой погружаясь в обжигающее наслаждение, и Лера снова выкрикнула, забившись в своем первом оргазме под мужчиной, выгибая мокрую шелковую спинку.
Глава 12. Опасность
В душ они пошли вместе, но и там, под упругими теплыми струями воды, Лассе снова взял Леру. Сзади, по-животному, как дикую самку. Хищно и жестко. Снова овладел ее телом, напал, растерзал, не насытившись, не утолив свою жажду, не упившись ее стонами, не усыпив свою страсть. Настойчиво, жадно, не в силах уже контролировать свое желание, не в силах сдерживаться. От близости и доступности девчонки голова кружилась, от ее податливости и покорности желание разгоралось все сильнее, а в беспомощности Леры было что-то такое особо эротичное, что напрочь срывало крышу и будило в мужчине зверя. Одним неосторожным, резким толчком проникнув в узкое лоно девчонки, Лассе едва не вскрикнул от боли вперемешку с острым удовольствием. Это было почти насилие, почти борьба, которая доставляла обоим особое удовольствие. Целуясь под струями теплой воды, захлебываясь страстью, которую любовники словно передавали из губ в губы друг другу, они занимались любовью яростно, жестко, словно в первый раз, объятые иссушающей жаждой друг друга.
Девчонка томно и жалобно постанывала, сил у нее не было ни стоять на подгибающихся, дрожащих ножках, ни кричать. Скользя ладонями по черному кафелю, она, измученная и пресыщенная, всхлипывала, откинув голову на плечо мужчины, и стонала, вздрагивая от толчков в свое тело.
- Ой, ой, - пискнула она, когда его ладонь скользнула меж ее ног и чуть приподняла - но лишь затем, чтобы его член толкнулся в ее тело сильнее, резче, глубже. Ее бедра задрожали - Лассе уже знал, что означает эта дрожь, и потому перехватил девчонку крепче, стиснул ее мокрое скользкое тело. Прижимаясь лицом к ее мокрой шее, исцеловывая ее в страсти, продолжал неистово вколачиваться в ее лоно, брать ее особо люто, жестко, до криков, до воплей, почти до мольбы.
- Ой! О-о-ой…
Лера забилась в его руках, стиснув бедра, зажав меж ними его ладонь, жарко дыша, изо всех сил отталкиваясь от кафельной черной стены, по которой текли потоки воды. Каждый раз она кончала бурно, содрогаясь всем телом, с криками, с изумлением в бирюзовых глазах, и Лассе чувствовал, как ее вопли растекаются в его сознании таким же обжигающим удовольствием, как оргазм. Ее узкое лоно пульсировало, принимая его член, и девчонка обмякла, потеряв все силы окончательно.
- О-о, какая ты горячая, - посмеиваясь, шептал он ей на ушко, обнимая дрожащее тело обессилевшей девушки, целуя ее мокрые волосы, осторожно покидая ее лоно. - Есть еще силы? Продолжим? Я слушал бы тебя всю ночь.
Но до постели ему пришлось Леру нести, потому что у нее совершенно не слушались ноги, дрожали коленки, и Лассе с запоздалым раскаянием понял, что переусердствовал. Девушка совсем уж неопытная, можно уж было сдержаться… и ничерта невозможно! Лассе ощутил, что и еще раз готов ее взять, черт дери, что хочет ее так же нестерпимо, как и в начале вечера, и не только потому, что не насытился ее телом. Ее стоны - вот изысканный коктейль из чувств, который он готов был пить бесконечно. Покорность, изнеможение, наслаждение и почти отчаяние, потому что девчонка не могла справиться с таким мощным потоком новых, неизведанных еще ощущений. Она не знала еще, как это бывает, не совсем готова это принять, и его силы, его страсти, его желания, его одержимости ей было слишком много… чересчур много. Он выпил все ее силы, выжал все ее эмоции досуха, до изнеможения, до полного растворения в блаженстве. Лассе чувствовал это, понимал, и его власть над девушкой пьянила его больше секса.
Однако, уложив ее в постель и заботливо закутав в одеяло, он получил поцелуй. Лера, обхватив его лицо ладонями, заставила его склониться к ней и порывисто поцеловала с таким трепетом, с таким пылом и так трогательно одновременно, словно не могла выразить словами… впрочем, и он не мог сказать, что именно было выражено этим искренним поцелуем. Благодарность? Нет, не то, совсем не то. Она хотела сказать, что все, что между ними происходило - это было настоящим. Это было мукой и блаженством для нее, высказать которые она не может.
- Как же больно ты кусаешь, Акула, - шепнула она, целуя его еще и еще, запуская тонкие, словно фарфоровые пальцы в его влажные черные волосы. В этой ласке, в откровенном любовании друг другом сейчас, после сжигающей страсти, после откровенной, животной, жаркой возни, было так много живого чувства, что у мужчины дрогнуло сердце. Никогда раньше после секса не было так хорошо и так невероятно важно… пожалуй, важнее и значимей, чем сам секс.
- Почему больно? - так же шепотом ответил он, обнимая девушку, лаская ее губы даже не поцелуями - осторожными нежными касаниями, изощренной умелой лаской, тоньше и чувствительнее которой нет. - Почему больно?
- Потому что я боюсь тебя, - дрогнувшим голосом ответила Лера. - Теперь боюсь…
- Не бойся, - отвечал он, посмеиваясь, притягивая девушку к себе, и целуя ее страстно, так же хищно и жадно, как до того брал ее, чтобы еще раз услышать ее нежный дрожащий стон. - Я не хочу, чтоб ты меня боялась…
* * *
Утром раньше будильника зазвонил телефон; басовитые нотки звонка тревожно разливались в темноте комнате, и Лассе, просыпаясь, мгновенно определил, что звонит Миша.
Первым делом он нашел рядом с собой Леру, памятуя о ее вредной привычке дразнить его и убегать в тот момент, когда, казалось бы, все хорошо. На данный момент это было важнее утреннего аврального звонка Миши - то, что Лера была рядом. И она была рядом; не убежала, наговорив кучу колких гадостей. Не выдумала дутую причину, чтобы улизнуть снова из его жизни. Девушка спала, тихо посапывая, и Лассе не смог отказать себе в удовольствии - приник к ней, долго и страстно целуя в шею, в плечо, проводя по животику, укрытому легким покрывалом. Звонил босс - а это автоматически означало, что встать придется, и разбудить Леру тоже. А жаль; с утра было бы неплохо еще хотя бы полчаса покувыркаться, жадно нацеловать чуть припухшее от вчерашних игр лоно девушки, упиваясь ее запахом…
