- Ну? – вместо приветствия ответила она почти злобно. - Что тебе нужно? Ты не понял с первого раза? У меня другой! Чего ты звонишь?
- Вы там с Анькой подразнить меня решили? – так же, без «здравствуй», почти со злостью, произнес Игорь. - Я помню все ваши выкрутасы, когда вы собирались вместе, то вечно выдумывали всякое… Аферистки, тупые клуши!
Игорь был очень зол.
Стало ясно, что он видел сегодняшние фотографии Марины и отчего-то своим недалеким разумом решил, что это розыгрыш, очередная попытка Марины привлечь к себе его, Игоря, внимание, унизить его перед всеми знакомыми и набить себе цену. Эта уверенность сквозила в каждом его слове, полном насмешки, и девушка очень пожалела, что сейчас Игорь далеко, и она не может влепить ему пощечину за презрение, с которым он говорил о ней. От его эгоизма, от его уверенности, что все это устроено исключительно ради его персоны, девушке захотелось раскричаться, обозвать этого самодовольного индюка сотней самых грязных слов, но Марина сдержалась и лишь насмешливо фыркнула.
- Подразнить тебя?! – воскликнула она со смехом. – Не много ли чести? Ты что там о себе возомнил? Весь мир вокруг тебя, что ли, вертится?! Я повторяю тебе еще разок: у меня есть другой. Я замуж за него выхожу. Сегодня. Прямо сейчас. Это не шутка и не розыгрыш. Да ради того, чтобы тебя разыграть, я бы даже маску зомби из дешевой резины не купила.
- Так я и поверил, - насмешливо фыркнул Игорь. – Да, конечно. Рассказывай! То, что ты разок перепихнулась с испанцем, не значит, что он тебя замуж позовет. Ври кому другому. Хорош уже позорить меня перед людьми!
- О-о, дорогой! – жестко и хищно протянула Марина, да так зловеще, что Игорь, не привыкший к подобным интонациям в голосе Марины, испуганно смолк. – Что значит – хорош? Что значит - хорош?! Все только началось! Ты же заварил эту кашу. Ты же со свойственной тебе самоуверенностью наврал всем с три короба. Ты же меньше всего обо мне думал? В расчет меня не брал? Вот теперь и выкручивайся сам. А фотографий будет еще о-очень много. Ты даже четверти не видел. Так что ты там не расслабляйся, готовься к интервью, олень.
- Не смей выкладывать, - зло прохрипел Игорь. Страх за свою репутацию прорвался предательски в его голосе, и Марина хохотнула, неприятно и жестко. Кажется, до него дошло, что все это не шутки, и дальше будет лишь хуже, и все увидят, что его слова – вранье. А это означало очередную волну насмешек… Даже Полозкова кинула его! Это просто фиаско, это такое падение, что даже едкое слово «неудачник» кажется слишком мягким.
- В монастырь ради твоих прекрасных глаз не уйти? - так же ядовито поинтересовалась Марина. - А то я могу. Ты не стесняйся, говори. Уж начал высказывать пожелания, так говори их все! Я прямо сейчас метнусь, запишусь на ближайшую пятницу на постриг.
- У нас же могло быть все хорошо, - простонал Игорь. - Когда ты вернулась бы, мы бы могли все начать с начала, как все нормальные люди! Зачем было все портить!? Я же говори тебе, что хочу все исправить, так зачем тебе приспичило путаться с этим испанцем?! Ты могла для меня хоть что-то сделать?! Хотя бы это - подождать и не прыгать в койку к первому встречному?!
Губы Марины печально изогнулись, когда она услышала этот упрек.
Сделать что-нибудь…
«Самое отважное и самое бесполезное, как оказалось, я для тебя сделала, - подумала она. - Ровно полгода назад, когда отвоевывала у родителей гнездо, наше с тобой семейное гнездо, которое так и осталось пустым… кому была нужна моя смелость? Кто оценил то, что я за призрачную надежду обрести счастье рассорилась с родителями и лишилась их поддержки? Тогда для меня это было неслыханным подвигом… Что-то сделать для тебя… да ты подыхать будешь – я руки не подам. Потому что ты эту руку отгрызешь и заставишь сдохнуть вместо тебя!»
- То есть, это я все испортила!? – поразилась Марина. – А не ты со своими махинациями с прокурорскими дочками?! Короче, Степаненко; отцепись, а? У меня давно уже своя, отдельная от тебя, жизнь. Тебя давно никто не ждет. Отстань от меня со своими дикими планами и дай спокойно выйти замуж. А ты там оставайся со своим странными фантазиями, - заслышав за окном какой-то шум, спешно проговорила Марина. – Тешь свое эго надеждой, что я что-нибудь когда-нибудь сделаю для тебя. Убожество.
Марина с яростью дала отбой, и Анька уважительно продемонстрировала ей оттопыренный большой палец.
- Ну, ты растешь прям на глазах! Так его и надо! – одобрила она. – Давно пора!
Меж тем на улице, под окнами Марины, явно что-то затевалось. Слышались какие-то возгласы, кто-то выкрикивал имя девушки, призывая ее выглянуть в окно. Оператор Анька тотчас перехватила яростно отброшенный Мариной телефон и тоже ринулась с невестой к окну.
Внизу, под цветущими ветвями деревьев, стоял Эду, уже полностью готовый к выходу. На нем были надеты белоснежная сорочка, темно-серый, великолепно пошитый костюм, расшитый шелком жилет - чуть светлее костюма, - и темно-серый, почти черный шелковый галстук. К груди была приколота бутоньерка с белой свежей розой, точно такой же, из каких флористы составили букет невесты. Его лицо сияло, и у Марины даже дух захватило, когда она увидела его светящиеся счастьем глаза.
«Неужели это правда? – думала она, рассматривая Эду, его черные волосы, тщательно уложенные и зачесанные налево, его сияющую улыбку, от которой у девушки просто кружилась голова. – Неужели он сейчас действительно станет моим мужем, неужто это не сон?»
- Марина! – весело прокричал Эду, заметив свою невесту в окне. – Моя Марина! Ты помнишь, как все начиналось? Помнишь?
Она помнила.
Солнце сверкало в его темных глазах точно так же, как в день их знакомства, ветер перебирал черные волосы, а черная гитара в руках друга жениха, стоящего рядом с нарядным Эду блестела так же, как в тот безумный день, когда Эду взобрался с ней на дерево, петь серенаду. Наверное, если б ему не было жаль новых щегольских туфель и светлого костюма, он проделал бы это еще раз.
- Я помню, - дрогнувшим голосом ответила Марина, и знакомая мелодия огласила сад.
- Я не слышу! - озорно прокричал Эду, сложив ладони рупором. - Громче! Скажи это громче!
- Я помню, Эду! - выкрикнула Марина, смеясь.
- Ты выйдешь за меня, Марина? Выйдешь за меня замуж? Скажи это так, чтобы все слышали!
- Да! Да, Эду! Я выйду за тебя!
- Ты любишь меня, Марина?
- Да! Конечно, да! Я очень люблю тебя, Эду!
- И я люблю тебя, Марина!
Марина прижимала ладони к пылающим щекам, изо всех сил стараясь не расплакаться, когда Эду снова затянул серенаду - ту же песенку, что она напевал тогда, сидя на дереве. Он пел, протягивая руки к невесте, уверяя ее, что будет дарить ей песни о любви каждый день, и Анька, снимающая это, верещала от радости.
- Какая романтика! - орала она, тайком утирая набежавшие слезы. - Маринка, какая ж ты все-таки счастливая и везучая! Тут слова доброго не добьешься, а тебе целую серенаду… Сейчас выложу в Инсту, и пусть половина города передохнет от зависти!
