- А ты заставь меня сказать! - прошипел демон, плавно поднимаясь, распуская дымные черные ленты и расставляя веером ставшие неестественно длинными и острыми, как шпаги, пальцы.
Тристан устало качнул головой.
- Ой, брось! Ну, и что это изменит? Подарит тебе несколько минут? Зачем эта ненужная возня, зачем лишнее насилие? Просто отдай мне ключ, - он указал острием меча на черное дымное тело демона. Там, чуть ниже темного сердца, светился сквозь пелену тьмы обычный ключ. - Или мне придется вырезать его из тебя.
- А получится вырезать-то? - прошипел демон зло, вспарывая со свистом воздух длинными пальцами. - Однако, Тристан Пилигрим, тебя невыгодно держать в приятелях! Уж больно ты ненадежный!
Не говоря больше ни слова, он накинулся на Тристана, и черный меч замелькал ловко и быстро, отбивая удары обеих хищных рук демона, метящих инквизитору прямо в сердце.
Под ногами Тристана лопались и хрустели осколки, словно кастаньеты трещали, быстрый меч высекал искры о пальцы демона, превращая удары в ритмичную воинственную музыку.
Они рубились яростно, плотно, быстро, так страшно, так опасно сходясь, что Софи вжалась в уголок и крепко зажмурилась, не желая даже краем глаза видеть, как дерется Тристан.
Черный меч мелькал, отшибая пальцы черному демону, но тот отращивал их снова.
Но с каждым разом они становились все короче, и росли все медленнее, а Тристан, грозный, молчаливый и зловещий, словно не знал усталости. Тьма стонала, ныла жалобными скрипучими голосами, демон то расплывался черным призрачным дымом, то снова сгущался до плотного тела. Но удары черного инквизиторского меча неумолимо лишали его сил. И Тристан нет-нет, да покалывал коварно демона в грудь, почти дотягивался острием меча до ключа. И каждый раз с уколом в груди демона словно молния вспыхивала, освещая вожделенный крохотный предмет…
Понимая, что долго он не протянет, решился на отчаянный поступок. Рукой он ухватил меч Тристана за лезвие и дернул на себя, вырывая его из рук инквизитора.
Клинок отрезал ему длиннопалую ладонь, но инквизитор оказался обезоружен. Демон с ревом накинулся на него, повалил на пол и вцепился в горло когтистой рукой, пытаясь удавить.
Тристан надсадно кашлял, отвешивая удары по искаженному злобой дымному демоническому лицу, но стряхнуть Эбигейла с себя не мог.
Но тут раскрылась дверь, и в нее с воинственным криком вбежал Густав с обломком рогатины наперевес. Он налетел на демона и изо всех сил приложил палкой его по спине, да так, что она треснула повдоль.
Демон обернулся, сверкнув злыми глазами, рявкнул, и Густав с тем же громким воплем выбежал прочь. Но миг был выигран. И когда Эбигейл обернулся к Тристану, резкая боль пронзила его черное дымное тело.
Он ахнул, теряя свой демонический устрашающий вид, его острый хребет выгнулся от боли, и коварный нож Тристана, кольнувший его в бок, снова ударил его под ребра.
- Демон тебя возьми, мерзавец, - прохрипел Эбигейл изумленно, падая на бок и из последних сил цепляясь пальцами в одежду Тристана. - Как больно!
- Надо было соглашаться на мое предложение, - выдохнул Тристан и безжалостно нанес еще один удар, прямо в черное дымное сердце.
Несколько мгновений - и демон истаял, черный дым рассеялся. Солнце залило всю комнату, осветив все ее уголки, а на полу блеснул ключ, который охранял демон.
- Вот это да! - прокричал Густав, снова возвращаясь в комнату. - Ножом! Демона! Как это возможно!?
- У него на клинке вытравлено слово, дарующее демонам смерть, - ответил Тристан, тяжело дыша и поднимаясь с пола. - Софи, ключ! Что он может отпирать?
Софи ничего не ответила. Только слезы брызнули у нее из глаз, когда она взяла из пальцев Тристана этот ключ.
- Он отпирает мое прошлое Тристан, - ответила Софи, кое-как справившись со своими эмоциями. - Мою прошлую жизнь, отобранную у меня Ричардом.
В комнате Ричарда, огромный, во всю стену и до потолка, стоял шкаф, украшенный искусной резьбой. Его створки были массивные, полированные, но темные, без просветов и отверстий для ключа, словно покрытые сотней слоев забившейся между ними пыли. Словом, этот шкаф выглядел как деревянная стена, украшенная головками любопытных ангелов, листьями и разными зверюшками.
- На нем заклятье лежит, - сказала Софи. - Поэтому Ричард, даже имя ключ, не смог его отпереть. Видно, он пытался, - она указала на темные пятна на лакированном коричневом дереве, и на длинные царапины, словно кто-то в лютой ярости драл его ногтями, - вот палил в него магией почем зря. А я видела этот шкаф так давно, что позабыла о его существовании… и, кажется, мне было запрещено о нем вспоминать, и даже думать. У него замочная скважина прячется. Каждый раз она на другом месте. Поэтому я сделала вот такую штучку… тайно, конечно.
Она прошла к этому давнему стражу, хранителю старых тайн. Но прежде, чем коснуться его ключом, она сняла с шеи цепочку с кулоном и приложила его к полированной дверце.
Серебряная вещица тотчас ожила, выпустила лапы, засопела крохотным утиным клювом.
- Святый утконос! - вскричал Густав. - Ваш батюшка так любил ругаться!
Утконос, повозившись в пальцах Софи, вдруг прыгнул на дерево, и, ловко шевеля лапами и хвостом, словно поплыл по полированной глади. Он толкал своим неловким утиным клювом резные деревянные фигурки, и барышни в длинных платьях приподнимали юбки, показывая нарядные башмачки и стройные ножки; зверушки разбегались, оставляя пустые полянки, деревья поднимали тяжелые ветви, ангелы, заливаясь хохотом, разлетались в разные стороны, трепеща голубиными крылышками.
Но утконос был упорен; он шумно принюхивался и все шевелил и шевелил крохотными лапками, пока не нашел, то что искал - замочную скважину, упрятанную насей раз под бутоном розы. Утконос дважды обплыл кругом, чтобы сдвинуть огромный полированный цветок, и Софи уверенно вставила ключ в волшебную скважину.
А утконос послушно прыгнул в ее ладонь и снова стал всего лишь нарядным серебряным кулоном.
Створки шкафа разошлись, и шкаф оказался подсвечен изнутри, будто в него было упрятано все доброе и прекрасное волшебство, что отец Софи оставил после себя.
На металлической штанге в рядок висели маленькие платьица, и Софи рассмеялась, чуть коснувшись ладонью голубых выцветших шелков с розовыми и серыми мелкими цветочками.
- Это мои старые наряды, - прошептала Софи.
- Очень красивые платья, - оценил Тристан.
Внизу, на шляпных коробках, стояли старые, выцветшие от времени туфельки из атласа, прелестные, как цветки орхидеи. В таких только танцевать в бальных залах, на натертых до блеска полах.
А рядом с платьями, на той же самой штанге, висела длинная золотая цепочка - и волшебная палочка, прикованная к ней.
- Ваша? А вы, оказывается, девушка из очень приличной семьи, - вдруг произнес Тристан. - Палочка явно носилась на поясе, а так элегантно палочки носят только знатные дамы, аристократки. Позволите?
