– Оник, молоко и булочка! – крикнул Богатый Портной таким естественным голосом, как будто это общеизвестный в мировом футболе завтрак судьи.
Оник быстро взглянул на отца и, махнув рукой, побежал туда, где сцепились игроки. Он делал вид, что этот курчавый мужчина с ленточкой сантиметра на шее, с кружкой молока в одной руке и с поджаристой булкой в другой, не такое уж большое отношение имеет к нему. На что он надеялся? Трудно сказать. Во всяком случае, Оник, как и все слабохарактерные люди, пытался оттянуть то, что будет ему неприятно.
Чик ожидал, что Богатый Портной сейчас скажет: «Мой Оник симпатичка!» – и все попадают от смеха. Но Богатый Портной вел себя здесь посдержанней, чем в школе или на своей улице, хотя ленточку сантиметра с себя не снял перед тем, как идти в парк. Может быть, нарочно, чтобы удивленным встречным другие люди говорили: «Как, вы не знаете его? Так это ж Богатый Портной».
Видя, что Оник не сразу его признал, Богатый Портной решил немного переждать.
– Оник, пей молоко и суди отсюда! – крикнул через некоторое время Богатый Портной, надеясь, что нашел вариант, при котором и сын будет есть, и игра не будет останавливаться. Интересно, подумал Чик, как это он будет судить, булькая свистком в молоке?
– Потом! Потом! – резко крикнул Оник, пробегая мимо отца и продолжая делать вид, что между этим человеком с ленточкой сантиметра на шее и им, строгим судьей, большой близости нет, хотя некоторая близость, может, и существует. Чик заметил, что Оник ни разу отца не назвал папой. Все еще надеялся, что пронесет.
Уже некоторые игроки и зрители стали посмеиваться над этой странной картиной, тем более что никто не подозревал, что у Оника, бегающего, как борзая, слабые легкие. Чик вообще сомневался, что у Оника слабые легкие, просто, по мнению Чика, Богатый Портной хотел иметь более упитанного сына.
Тем более никому из тех, что учились в другой школе, в голову не приходило, что сына со слабыми легкими надо ловить где попало и подсовывать ему булочку с молоком. Между тем Оник, раздраженный присутствием отца, еще чаще стал свистеть невпопад.
– Оник, хенца не было! – вдруг громким голосом вмешался Богатый Портной в спор Оника с игроками. – Клянусь твоей жизнью! Покушай булочку с молоком и тогда точнее будешь судить!
И тут стали смеяться и игроки, и зрители. Гектор, капитан Третьей Подгорной, выбрав на поле место потравянистей, повалился, как бы обессилев от смехотворности происходящего, и стал дрыгать ногами в воздухе, гордясь своими пятнистыми гамашами.
– Папа! – крикнул Оник и, покраснев от ярости, топнул ногой. – Сколько раз я тебе говорил: не приходи, когда я играю с ребятами!
С этими словами он, швырнув свисток на поле, побежал в глубь парка и через минуту скрылся за деревьями.
– Оник, – растерянно выдохнул Богатый Портной, глядя ему вслед и уже совершенно бесплодно протягивая туда булку и кружку с молоком. Такой силы сопротивления он не ожидал. Такого не бывало. И тут Чик почти бессознательно, пользуясь его растерянностью и желая, чтобы всем снова стало смешно, подошел к нему и смиренно сказал:
– Дядя Сурен, я поем булочку с молоком.
Раздался новый взрыв хохота. Богатый Портной окончательно растерялся и крепко задумался. Он до того крепко задумался, что лоб у него вспотел, и он рукой, сжимающей булку, подобрал один конец ленточного сантиметра, висевшего у него на шее, и вытер лоб. Чик ясно видел, как он соображает, или ему казалось, что он это ясно видит.
…С кружкой молока и булкой в руках плутать по парку в поисках удравшего Оника глупо и бесполезно… Первая мысль Богатого Портного.
…Уносить домой кружку с молоком и булку еще глупей, потому что это бросит тень на его прозвище, которым он тайно гордится… Вторая мысль Богатого Портного.
…Съесть эту булку самому, запивая ее молоком, на глазах у хохочущих пацанов было бы совсем глупо… Третья мысль Богатого Портного.
И так как четвертая мысль, видимо, не последовала, он с ненавистью протянул кружку и булку Чику.
Чик взял этот тяжелый дар. Некоторые стали снова смеяться, а некоторые даже аплодировали Чику. Чик надкусил хрусткую булку и хлебнул жирное, вкусное молоко.
– Чик, оставь сорок! – крикнул кто-то в шутку, и все опять рассмеялись.
Чик прекрасно себя чувствовал. Оник сейчас был забыт. Все смеются, но это сейчас не обидный смех, смеются молодечеству Чика. Через две минуты он умял булку и, выпив все молоко, вернул кружку Богатому Портному. Сумрачно приняв кружку, тот сильно плеснул ею, по-видимому, пытаясь выплеснуть оттуда дух Чика, потому что больше оттуда выплеснуть было нечего. После этого он повернулся и, время от времени нервно взмахивая кружкой, может, все еще вытряхивая дух Чика, вышел из парка.
– Кто же будет судить? – спросил Гектор.
– Я буду судить! – крикнул Чик, как бы чувствуя, что раз он съел предназначенное судье, он и должен судить. Он подбежал к свистку Оника, подобрал его и вытер о штаны.
– А кто будет за тебя играть? – спросил Бочо своим сиплым голосом, как бы умоляя Чика дать еще потолкать себя. Видно, не натолкался.
– Я буду играющий судья! – крикнул Чик уверенно. Столь лихо съеденная булка и выпитое молоко придавали ему уверенность в себе. Бедный Чик, он не знал, что нельзя быть судьей и игроком одновременно. Впрочем, об этом не знали и до сих пор не знают многие взрослые люди, от чего вся мировая история скособочивалась то в одну, то в другую сторону. В зависимости от того, кто кому подсуживал.
– Восемь – восемь! Игра продолжается! – громко закричал Чик и протяжно свистнул в свисток.
Чик судил и играл. И сначала все было хорошо. Только, разыгрывая комбинацию, ему приходилось жестами показывать, кому куда бежать и кому он собирается подавать мяч, потому что изо рта у него торчал свисток. Поначалу было странно свистеть самому себе и самому пробивать штрафной или выбрасывать мяч из аута.
Несколько раз он ненарочно, а от избытка чувств свистком останавливал игру. Один раз так остановил игру, когда Гектор прорывался к воротам. Чик хотел крикнуть беку, чтобы он выбегал навстречу атакующему капитану, а вместо этого свистнул в свисток. Игра остановилась.
Гектор был в ярости. С криком: «Что я сделал не так?!» – он ринулся на Чика, с тем чтобы подраться с ним. Но Бочо вцепился в своего капитана, чтобы избежать драки. Когда игра останавливалась, Бочо иногда вспоминал, что они с Чиком друзья. Гектор был в такой ярости, что проволок Бочо несколько шагов, истошно крича: «Что я сделал не так?!»
– За попытку драться с судьей – последнее предупреждение! – холодно сказал ему Чик, но в душе чувствовал смущение. Он неправильно остановил игру.
Команда Третьей Подгорной подняла галдеж, и Чик с трудом оправдался, что свистнул невольно, потому что хотел предупредить бека. После этого все игроки были расставлены так, как они стояли до свистка.
Игра снова началась, но теперь и защита была внимательней, и разъяренный капитан действовал не слишком точно. Атака была отбита, а Гектор, подтягивая гамаши, злобно исподлобья взглянул на Чика, показывая, что это ему даром не пройдет.
