Он снова надавил на педаль.
— Почему?
— Слушай, мне тоже нелегко это все говорить! — возмутился он, резко выкручивая руль. Потом потянулся за приборную панель и вытащил пачку с сигаретами: — На, прикури.
Я взял пачку из его рук:
— Что это?
— Девушка моя делает. Тебе понравится.
Он прав — перерыв не помешает. Я приоткрыл форточку, вытряхнул из пачки сигарету с зажигалкой и прикурил. Пожалуй, время довериться. По крайней мере, то, как Сезар лез в мои отношения с Айвори, хорошо объяснялось тем… что у нас общая мать.
А он — мой брат.
С губ сорвался нервный смешок, и я растянул их в усмешке. Или улыбке. Затянулся глубже и перевел взгляд на сигарету в пальцах:
— Неплохо… Чем еще твоя девушка занимается? — Мне много всего вдруг стало интересно.
— Она фармацевт. Работает в исследовательском центре Аджуна.
— Слышал, вы справились с фармацевтическим кризисом сами…
— Практически.
Мы подъехали к выезду из города, и Сезар свернул на «зеленый» тоннель для нерезидентов Смиртона.
— Давно ты с ней?
— А ты не выяснил? — усмехнулся он.
— Я много всего выяснил, но мне все равно интересно послушать. — И я снова затянулся.
Добывать информацию наперегонки с ним было забавно. Мне хотелось так же, как и он, уметь добраться до всех и всего, что имеет значение.
— Два года. Прибежала ко мне, спасаясь от белоглазых.
Я посмотрел на него:
— Вот это совпадение… А я не знаю, скольких угробил, прежде чем определился.
— Ты не виноват, — кинул он на меня взгляд.
Мы замолчали надолго. Я смотрел в окно, а по сути — на свою жизнь, которая стала неожиданно другой. Даже очертания у деревьев показались более четкими, а солнечный день наконец будто добрался до залежей снега в глухой чаще, и с него потекли ручьи.
— Ты мне собираешься что-то нехорошее рассказать, да? — повернулся к нему, вышвыривая окурок в окно. — Мы после этого с тобой что… станем кем-то друг другу? Или так и останемся?
— Тебе решать.
— А ты уже все решил.
— Решил.
— Защищаешь меня, — усмехнулся. — Или надеешься обезвредить?
Мне вдруг стало гадко на душе. Сезар теперь моя семья. Общая мать не исчезнет, какими бы ни были остальные обстоятельства. А я не верю. Мне так проще…
Сезар покачал головой, усмехаясь:
— Ты — та еще заноза в заднице, Хант. Но я сделаю все, чтобы ты не достался им.
— Тебе все еще не хватает личных проблем? — щурился я, пытаясь скрыть восхищение во взгляде.
И зависть. У Сезара не было сомнений и вопросов к себе, в отличие от меня.
— Тебе правда интересно? — усмехнулся он.
— Почему нет?
— У меня скоро свадьба. И мы ждем ребенка.
— Ух ты! — оскалился я. — Шустро ты делаешь дела.
— Уверен, это у нас семейное…
Я сдался, отворачиваясь к окну и прикуривая новую сигарету:
— Поздравляю.
Он промолчал. Следующий час мы ехали молча. Цель его пути становилась ближе, и напряжение росло. Наконец, он свернул с трассы на одну из сотен незаметных развилок и углубился в лес. Еще минут двадцать мы продирались заброшенной дорогой, а я смотрел вокруг, прислушиваясь к себе.
Трудно было понять, то ли мне и правда все кажется знакомым, то ли я себя в этом убеждал. Пустота в душе, вызванная амнезией, пульсировала, как потревоженная рана, и мне хотелось заткнуть ее хоть какими-то воспоминаниями. Но скорого облегчения не предвиделось…
Когда лес поредел, впереди показался просвет, и вскоре мы выехали на поросшую травой полянку, на границе которой стоял дом под раскидистой елкой. Грант молча заглушил двигатель и вышел из машины, я последовал его примеру.
В душе стояла такая же пронзительная тишина, как и вокруг, нарушаемая редким треском насекомых. Я ничего не чувствовал, глядя на дом. Сезар направился к крыльцу:
— Я не забирался внутрь — замок цел. — Он вытащил фото из рюкзака, который прихватил из машины, и протянул мне.
Действительно, дом один и тот же. На обороте потрепанного снимка была подпись «Мария Грант» и год. Фотографии тридцать лет…
— Я откуда-то знал, что моя мать была ученым и работала в Смиртоне, — заговорил тихо, слегка сминая фото пальцами, будто так можно хоть немного прикоснуться к прошлому.
— Работала. — Сезар встал рядом. — Она занималась изучением оборотней. Познакомилась с отцом в Аджуне…
— Она была его избранной, — предположил я.
— Скорее всего.
— Так почему я тебя никогда не видел?
— Тебя забрал твой отец, меня… мать. Поэтому и не виделись…
— Ты знаешь, что между ними произошло? — начал закипать я.
— Мой отец, — ответил он коротко и развернулся к дому. — Ты заходить будешь?
— Мой отец забрал ребенка у матери, потому что она ушла к твоему отцу? — опешил я.
— Да, — обернулся он. — Не смог смириться с тем, что у мамы были отношения с другим. Пока его не было год…
— Он ушел на год? — медленно направился к крыльцу, осматриваясь. Внутри все вибрировало натянутыми струнами. Вероятно, о матери я знал только то, что мне говорил отец. Или…
…Я помнил ее.
Воспоминание будто ударило током, и я зажмурился. Картинка в голове проступила смутными очертаниями. Одна эмоция — один кадр, как женщина сидит на крыльце в лучах солнца и улыбается…
«Эйдан, — протягивала ко мне руки, — иди сюда…»
— Она была здесь, — указал я на замшелую ступеньку. — Сидела тут.
— Они жили тут, пока твой отец не пропал. Тут же родился ты. — Голос Сезара звучал глухо.
— Получается, мой отец пропал… и мама… полюбила твоего. Это значит, что твой отец смог меня принять. — Наверное, не было сейчас для меня ничего более важного. Оборотни могут принимать чужих детей. Я могу принять ребенка Айвори…
— Так и есть.
Сезар казался спокойным. Будто у него внутри уже все отболело… Но что-то подсказывало, что это не так.
Я поднялся на крыльцо и осмотрел двери — заперто.
— Странно, что никто не вломился еще, — заметил я, осматриваясь. — Есть идеи?
— Есть, — и он зашел на порог, будто преодолевая какое-то сопротивление. Вскрыть замок заняло несколько минут, и он посторонился, пропуская меня вперед.
Внутри все оказалось совсем не так, как казалось снаружи. Дом был маленький, но это с лихвой компенсировал тот, кто делал тут ремонт. Первое, что дернуло нервы — вид на кухню справа. Она начиналась зоной гостиной от порога. У окна стоял рабочий стол, на нем — закрытый ноутбук. И чашка.
