Она относилась к тем самым жутким типам людей, которые от собственной доброты и счастья готовы растерзать тебя на части и утопить в любви. И это, как по мне, было в миллион раз хуже, чем если бы она оскорбляла меня так, как делала моя мама.
— Давай помогу! — худощавая женщина подскочила ко мне, с силой отобрала коляску и поволокла её одной стороной с колесиками вниз, — как ваши дела?
Она обернулась и уставилась на мою дочь с пламенем в глазах.
— Хорошо, спасибо, — вежливо улыбнулась я.
Выдавила улыбку ей в ответ, иначе она начала бы копаться в моих мозгах, пока не «решит все проблемы». Или не заклюет добротой до смерти. Профессия детского психолога обязывает — она даже с семьей всё это постоянно практикует.
— Как замечательно! — она дотянула коляску до ступеней и остановилась, глядя на них с сомнением, — Артем сегодня на дежурстве, вот я и решила сходить ммм… в гости? — она выдохнула с тяжестью и продолжила путь вниз, — скорее прибраться и приготовить ему покушать. Все эти доставки меня угнетают. Разве можно постоянно ими питаться? Вот с тобой он даже пару килограмм лишних набрал! — хитрый взгляд на меня и вновь щебетание, — а сейчас… за вас с Сонечкой переживает, — она поджала губы, — осунулся, похудел и… совсем… со своей работой!
С последнего пролёта она практически слетела, кажется, пряча слёзы. Или имитируя их для меня.
— Там морозец, — она рывком расправила коляску, будто секунду назад ничего и не было, и добежала до меня, — ну же! Показывай! — ловкие пальцы пробежались по комбинезончику и добрались до пухлых щёчек моей дочери, — ах! А глазки действительно Тёмочкины!
Я закатила глаза.
— Это не его… — начала я.
— И бровки тоже, — горела она, — волосы тоже тёмные? — и не дожидаясь моего ответа, — ну точно копия! Личико — вылитый Артём в детстве! Я тебе показывала фотографии, помнишь? Просто с него срисовывали!
Я выдохнула с весомой долей тяжести и прошагала до коляски. Затем положила в неё дочь и двинулась к домофону. Писк открытого замка, и в нос ударяет свежий запах улицы.
— Спасибо, что проводили, но нам пора, — буркнула я.
— Ах, я тебе не сказала? Я совершеннейшим образом не занята сегодня и решила посвятить себя помощи тебе! — обрадовала она меня, — вечером вернется Тёма и отвезет меня домой. А мы пока чай попьем, погуляем и приготовим что-нибудь, как раньше, помнишь? — пронзительный взгляд на меня, — тебе раньше нравилось.
Откровенная манипуляция. Очевидная настолько, что заметил бы каждый.
— Я не могу пригласить вас кхм… в гости, — колёса коляски начали накручивать на себя липкий подтаявший снег.
Мороз? Да тут всё тает!
И это было не так хорошо, потому что мне придётся просидеть с женщиной на лавочке у подъезда как минимум час. А разговаривать с ней сегодня, как уже стало ясно, я не хотела.
— Почему же? — искренне удивилась она.
Я пожала плечами.
— У меня не убрано, — соврала я, надеясь, что так она отстанет.
Потому как убираться для неё было сродни каторге — даже говоря, что пришла наводить порядок к Артему, она имела в виду «проследила за нанятыми уборщицами». У них в семье это было нормой, в отличие от нашей. У нас попросту не было столько денег. Забавно, что две настолько разные семьи жили на одной улице.
— Так это же отлично! — воскликнула она, ревностно наблюдая за тем, как я сажусь на только что очищенную от снега лавочку, — как раз приберусь и у тебя.
Я качнула головой, не принимая её слов. Наверное, я невзлюбила подобное отношение сейчас только потому, что не заслуживала его.
— Я справлюсь сама, — прикрыла уставшие глаза я.
— Ты выглядишь уставшей, — она плюхнулась рядом и сжала пальцами мою руку, — это заметил даже Артём. А он, знаешь ли, мужчина. Ты же понимаешь насколько они слепы в таких вещах.
— Он вас подослал, — раскрыла всеобщий заговор я.
Она пожала плечами, немного поджала губы и сжала мою руку сильнее.
— Он переживает о тебе… точнее о вас, — она заглянула в коляску к Соне, — она такая маленькая, — резкий взгляд мне в глаза, — вам всего хватает?
Я быстро кивнула, однако она даже не заметила этого.
— Район здесь скверный, — носок её сапожка пнул сугроб и продолжил делать в нем траншею, — я говорила ему, чтобы он не покупал здесь квартиры, а он… — она грустно улыбнулась, — за тобой бежит, Василисонька. Отпускать совсем не хочет.
Я вновь закатила глаза. Но промолчала, осознавая, что это только начало.
— Любит сильно, — она поджала губы, — как и мы с папой, — честный взгляд на меня, — а после того, как он рассказал нам о Сонечке, так… зачем говоришь, что она не Артёмова дочь, если она так похожа на него? Уж как я обрадовалась тогда! Всё говорила вам ребёночка завести, а вы… так и получилось — разладилась семья, а Сонечка теперь даже на другого папку записана! Так бы хоть денег на неё давали, чтобы вы…
— Это не его ребенок, — в который раз повторила я.
Она дёрнула головой в сторону и быстро захлопала веками. Вот теперь она по-настоящему сдерживала слёзы.
— Как же не его, если…
— Он хотел делать тест — пусть делает! — неожиданно разозлилась я, — я даже дам проклятое согласие! Может после этого вы поймёте и отстанете от меня?!
Надоели талдычить. Слишком частое повторение лжи, в которую они сами не верят. Пытаются вернуть меня? Зачем? Наши отношения и в самом деле были хорошими до всего этого… ужаса. Я даже удивлялась, когда мои прошлые подруги рассказывали о «ханже-свекрови», потому что моя была очень хорошей. Но… она позвонила мне тогда. В тот самый вечер, когда я ушла от Артема. И столько дерьма про себя я не слышала никогда.
Артем не рассказывал ей о наших проблемах. Не говорил и своему отцу — болтовней обычно страдала я. В тот вечер он много выпил и въехал в какой-то столб. Не пострадал, да и в больницу никто его упечь не смог, однако его мама поняла всё сразу. И естественно обвинила меня. Как итог — это первый диалог между нами больше чем за год. И она делает вид, что всё осталось по-прежнему.
Замечательная идея.
— Василисушка, — вновь исковеркала моё имя она, — солнце, пойми, что никто кроме тебя ему не ну…
— Погодите. А сам Артём знает вообще, что вы здесь? — перебила её я.
Отчего женщина поджала губы, дёрнулась, но осталась сидеть рядом.
— Это сюрприз, — сообщили мне.
Я хмыкнула.
— У вас даже ключей от его квартиры нет, — догадалась я.
Она мельком кивнула и вновь уставилась на мою дочь.
— Вы приехали донимать меня, а не его, — продолжила я.
И поймала на себе её возмущение.
— Не донимать, а поучаствовать в жизни невестки и внучки! — меня смерили негативным взглядом.
